Чехов и его «актрисуля»

Чехов любил женщин в первобытном смысле и не любил во всех остальных. Его коллекция местных и интернациональных блудниц способна вогнать в депрессию величайших пикаперов, а цитаты о женском ничтожестве могут лечь в основу методички по сексизму.

Хотя… многие высказывания Чехова, которыми ныне модно оскорбляться, надерганы из его юмористического рассказа «О женщинах».

«Один отставной поручик, обокравший тещу и щеголявший в жениных полусапожках, уверял, что если человек произошел от обезьяны, то сначала от этого животного произошла женщина, а потом уж мужчина. Титулярный советник Слюнкин, от которого жена запирала водку, часто говаривал: «Самое ехидное насекомое в свете есть женский пол».

Цитаты едкие, но вряд ли отражают истинное отношение писателя к слабому полу. Так или иначе, его насмешки в сторону бабья самоликвидировались при встрече с Ольгой Леонардовной Книппер.

Итак, сырая осень 1898, Художественный театр, репетиция чеховской „Чайки“ и „Царя Федора Иоанновича“ Толстого. Книппер играет легкомысленную Аркадину и царицу Ирину Федоровну. Играет так, что у Антона Павловича пересыхает в горле.

«Ирина, по-моему, великолепна. Голос, благородство, задушевность — так хорошо, что даже в горле чешется… лучше всех Ирина. Если бы я остался в Москве, то влюбился бы в эту Ирину» (Ирина Федоровна в исп. Ольги Леонардовны — авт.)

В Москве он не остался, но снаряд „Книппер“ успел нанести осколочное в чахлую грудь писателя.

Что интересно, Ольга не была красавицей. А ведь Он имел возможность заполучить любую богиню. Вот только сдается, что Чехов успел накушаться этими богинями по маковку, в то время как Книппер могла противопоставить богемным пустышкам образованность, аристократичность и нехилые амбиции. Неплохой набор для спутницы классика.

На протяжении 6 лет, а именно столько было отмерено Чехову, пара находилась в отношениях на расстоянии. Антон Павлович из-за туберкулеза легких был заложником ялтинского климата, Ольга Леонардовна стала узницей московских подмостков. Их роман жил в письмах, по которым легко проследить кульбиты непростых отношений. Из переписки Чехова-Книппер:

»Если мы теперь не вместе, то виноваты в этом не я и не ты, а бес, вложивший в меня бацилл, а в тебя любовь к искусству

Если ты оставишь театр и приедешь сюда, в Ялту, то и твоя, и моя жизнь будет испорченной. Тебе будет трудно без театра, а я буду чувствовать угрызения совести"

… Даже когда он болел, она собиралась бросить театр и приехать, а он написал Немировичу: «Ни под каким видом не отпускай Ольгу из театра»

Особая фишка их переписки — обращения друг к другу. А.П. именовал Ольгу «актрисулей», " эксплуататоршей души", «жидовкой», «собакой Олькой» (черт, сколько нежности), она его — «Антонкой», «милым писателем».

В 1901 году пара обвенчалась. Инициатором была Книппер, Чехов размышлял, упирался, но в итоге сдался. Однако, совместный быт для двух величин по-прежнему оставался невозможным: Ольга приезжала к супругу в Ялту, А.П. ездил в Москву к театральным премьерам, жили порознь. Когда-то Чехов писал:

«Я обещаю быть великолепным мужем, но дайте мне такую жену, которая, как луна, являлась бы на моём небе не каждый день.»

Книппер стала той луной, идеальной женщиной для писателя.

Учитывая прошлое А.П., хочется верить, что он успел передать свои гены. Возможно, у какой-нибудь необразованной, сахалинской шлюшки родился удивительный мальчишка с умными глазками. Но вот в законном браке не сложилось. Первая беременность Книппер окончилась выкидышем. Вторая тоже. Правда, насчет второй беременности ходили слухи, что Чехов вовсе не причастен. Он и сам понимал, что расстояние — губительная штука для супружеских клятв:

«Я получил анонимное письмо, что ты в Питере кем-то увлеклась, влюбилась по уши. Да и я сам давно уж подозреваю, жидовка ты, скряга. А меня ты разлюбила, вероятно, за то, что я, человек неэкономный, просил тебя разориться на одну – две телеграммы… Ну что ж! Так тому и быть, а я всё ещё люблю тебя по старой привычке…»

Второй выкидыш стал для Ольги фатальным, новых беременностей не случилось, да и Чехов угасал с каждым месяцем.

Тем не менее, это был счастливый брак. Он ее смешил, она его опекала. За несколько часов до смерти, Чехов сочинил свой очередной юмористический рассказ, и Ольга хохотала как девчонка.

«Я сидела, прикорнувши на диване после тревоги последних дней, и от души смеялась. И в голову не могло прийти, что через несколько часов я буду стоять перед телом Чехова!» (из воспоминаний Книппер)