Богдан Кубасов
Основная информация
Образование
Предпочтения
Жизненная позиция
Контакты
4 июня 2018
Последние три текста (про Зверева, Чехова и вот этот) принадлежат женщине по имени Ольга Роева. Я про нее ничего не знаю, кроме того, что она ходит в спортзал и делает из спортзала сэлфи, которые потом в Фэйсбуке постит. Грудь у нее примерно третьего размера, пресс норм, ноги в штанах, как правило, но как минимум — есть. Лицо тоже хорошо выглядит, хотя я не уверен, что это влияние упражнений.
И еще она очень хорошо пишет.
«Не писала о смерти серьезно никогда. Это «никогда» было незыблемым и смеялось над всем. А вчера жизнь взяла и стала короче на Толю Редькина. Он плюнул на всё, пошёл и выбросился.
Жизнь не укоротилась, когда умерла бабушка, не укоротилась, когда умер дедушка. Они со мной, и иногда по ночам присылают селфи с райских островов. К тому же, когда умирает старый человек, в этом помимо грусти есть и что- то триумфальное. Значит, человек всё-таки дошёл до конца, героически победил эту жизнь, успел вдохнуть жизнь в других и достойно перешёл на следующий уровень.
И тут Толя Редькин. С которым мы прожили вместе за одной партой.
У меня ещё усов не выросло, а я уже его по – женски презирала. Одинокая уже в ту пору, я была преисполнена глубокого несчастья сидеть с кем- то, кто дышит. Шерсть на мне вздыбилась, улыбка превратилась в оскал. Чтобы удержать власть я стала даже обводить глаза черным фломастером. Эта привычка к сатанинской косметике пришла ко мне вместе с Толей.
Я тогда болтала на латыни и считала это достаточным для унижения картавого троечника. С Толиком мы отсидели вместе 3 года. Сначала насильно, потом по взаимному расчету. Я брала с него недорого. По булочке каждый день. Жизнь по-своему и очень точечно отомстила мне за это…
Нас было четверо, сидящих на задних рядах. Трое отличников и Толик Редькин. Он выделялся особым сиянием чистого разума и уникальным умением передавать сложные мысли элементарными звуками «му» и «мы». Несмотря на полную неспособность к учению и выполнению простых команд, Толик приходил в школу торжественно. Как на первое свидание. Надеясь каждый раз, как в первый, что школа его примет, обласкает и отдаст всё, что у неё для него есть. Кажется, Толик был единственным в городе, кто ходил на уроки в белом шерстяном фраке и красном галстуке. С одной стороны фрак подчёркивал светскую значимость гимназиста, с другой стороны Толик походил в нём на доброго гуляку, который случайно, после кадрили забежал посмотреть, какими глупостями мы тут занимаемся. Он тупо смотрел в учебник и не понимал, как из него можно выжать хоть что- то похожее на веселье.
Толик был 2 метра в плечах. При этом добрый, как Валуев. Никогда нас не бил. А шутили мы иногда смело. Могли и стулом по голове пошутить. Чего таить, случалось, и я побивала Толика. Как всем женщинам в начале пути, мне было не понять, как можно любить и терпеть что- то покорное…
И вдруг, после того, как он мне подарил жевательную резинку, а я благодарно его за это избила, он берёт и в метель провожает меня домой. Магадан такое дело. В мороз сильно не поговоришь. А в метель можно просто подавиться снежинками. Открываешь рот, а в тебя уже затолкали 3 стакана смузи. Толик молча меня взял и повел под руку через дорогу, к свету и тишине. А у меня как раз начала лезть грудь, в связи с этим ещё больше испортился характер. Любая забота товарищей казалась мне подозрительной. Казалось, забота эта зиждется на сексуальной основе. Жить было неприятно.
Но когда метель чуть не закинула нас под уазик, а потом чуть не убила о стену дома, я поняла истинный смысл мужского поступка.
Толик проводил меня домой и всё. Утёк. Молча, даже не наковыряв на снегу «люблю». Повторялось это три раза. И как бы стихия не пыталась меня убить о стену, Толик всегда ложился меж нами живым щитом.
Тогда впервые я на себе испытала эту невыносимую силу добра. Меня как будто обезоружили, раздели и обратили в позор всё моё прошлое. Все гениальные розыгрыши и издевательства пошли коту под хвост, в плохом смысле слова. Я уже не могла с привычным удовольствием и в согласии с совестью избивать Толика. Как я пережила этот нравственный надлом, не знаю.
И тут, после всего, Толик берёт и выбрасывается из окна. Без объяснения причин. Толика нет. И моя жизнь, тоже укоротилась. Ровно на Толика. Как будто я долго и усердно рисовала красивую цветную картину, пока кто- то не взял своей ручищей и не вляпал маленькое черное пятно. Теперь, когда я буду смотреть на картину со стороны, никакой абсолютной радости уже не будет. А будет пятно. Потом другое, третье, пока картина не станет черным квадратом и не проглотит меня саму.
Конечно, если бы тогда, за партой знать, что за самыми весёлыми людьми тоже скрываются самоубийцы, я бы поддала локотком…
— Ты че это выдумал, скотина неблагодарная? Ты кого хочешь перехитрить? Да ты знаешь, что они там с тобой, на киче сделают?
Это теперь мне известно, что один весёлый человек жжёт руки, другой весёлый человек их режет, третий весёлый человек пьёт, ещё один выклянчивает у врачей рецепт снотворного. Все дети и за всех нас тревожно.
Да и сама я иногда прихожу вот так домой, сяду у кота в ногах, у тёплой батареи и думаю:
— А не включить ли газик?
— Ладно, поем сначала…
Но своё малодушие всегда кажется подвигом. А чужое ошибкой и верхом коварного мошенничества. Все же вроде договорились не сбегать с урока, не злить учителя, а он взял и сиганул из окна. Конечно, его за это никто не убьёт. Но папочку с личным делом всё-таки запросят. А вдруг придётся всё заново пересдавать? Всё это перечитывать, проходить? И отправят уже не в гимназию, а в вечернюю школу. Тут и про нас, глядь, вспомнят. Кто такие? Чем занимались на уроках? Почто шутили?
А если, не дай бог, опять заставят бежать этот мучительный кросс под дождём? Испитый, безразличный физрук со свистком, никаких слёзных записок от родителей. И тем, кто не пробежал как всегда плюс 200 метров.
— Редькин?! Чё встал? Книжечку в руки и бежим, на ходу читаем. Не хотим, как нормальные сдавать, будем так, по непогоде шлёпать.
— Что там, на задней парте происходит? Не забывайте, зачем вы здесь! – кричала нам в рупор собственных рук учительница по алгебре Маргарита Григорьевна.
Мы удивлённо продолжали рассматривать привет инопланетянам в виде перепутанных графиков и угрожающих формул.
-Не забывайте, зачем пришли! – продолжала она уже в профессионально поставленном нервном припадке.
Да мы бы никогда и «не забывали, зачем мы здесь», если бы вообще знали, зачем мы здесь».
Связью с людьми мы обязаны лишь своим собственным усилиям: стоит перестать писать или говорить, стоит обособиться, и толпа людей вокруг вас растает; понимаем, что большая часть этих людей на самом деле готовы отвернуться от нас (не из злобы, а лишь из равнодушия), а остальные всегда оставляют за собой право переключить свое внимание на что-нибудь другое; в эти дни мы понимаем, сколько совпадений, сколько случайностей необходимы для рождения того, что называют любовью или дружбой, и тогда мир снова погружается во мрак, а мы – в тот лютый холод, от которого нас ненадолго укрыла человеческая нежность.
Альбер Камю
И пусть ты меня потом будешь за это бить, но, пупс, я соскучилась! Желаю тебе в этот день всего самого яркого, приятного, милого, красивого! Это именно в этот день, а на весь следующий год неизмеримый заряд позитива и душевного спокойствия! Я тебя целую! Давай уже приезжай в гости! Мур :3
#безфильтров #марсовополе #спаснакрови
