Найк Борзов: «Продюсер скажет, что я идиот, но мне так нормально»

Смерть от героина, попсовый максимум Толстого, дикая сексуальная революция и запись нового альбома
Почему все так любят девяностые? Как может испортить дикая популярность? На какие рок-мемуары стоит обратить внимание? И где сейчас сидят главные бандитские группировки? Bookmate Journal поговорил с музыкантом Найком Борзовымо фейках, счастье и любимых книгах.

Про состояние журналистики

Журналисты вообще любят придумывать новости и так же, как и все люди, ленивы: часто проще сочинить, чем куда-то съездить и разузнать. Это, конечно, не ко всем относится, но сейчас уровень дилетантов в любой области деятельности превышает 60–70%, и, соответственно, мы получаем такую вот политику и концепцию развития.

Люди, конечно, верят в это всё, потому что телевизор работает целыми днями: он уже как член семьи.

Так что история не нова: собственно говоря, фейковые новости практиковал известный политик Йозеф Геббельс в нацистской Германии: «Дайте мне средства массовой информации, и я любой народ превращу в быдло» — это его слова. Как я понимаю, он один из любимых политиков нашего президента, поэтому здесь все логично.

Про слухи 

Друзья знают, что я люблю всякие небылицы про себя, и у меня есть прям целый чемодан с журналами и газетками со сплетнями. Например, по мнению журналистов, я женат на Алсу. Интернет, к сожалению, не получается коллекционировать, но там этого мусора еще больше. Как-то мой сайт взломали, и там висела информация, что я умер от героина.

Многие люди, приходя на мои концерты и видя афиши, спрашивали: «О! Он еще живой?»

Мои менеджеры потом связались с человеком, который владел этим сайтом — он, видно, был на меня в обиде, — и попросили опровергнуть. Ну, он и написал: «Найк Борзов жив. Всем слушать Кипелова»; что-то в таком духе.

Про счастье

Надо просто заниматься своей жизнью. Погружаться не в новости, а в проблемы своих детей и их желания, в своих близких, родителей. Беспокойство о своих родителях лучше фейковых или любых других новостей. Здоровье и прекрасное настроение твоих близких всегда будет на тебя действовать лучше, чем любая самая хорошая новость о каком-то президенте какой-нибудь Турции.

Про ценность настоящего

Мне и семидесятые нравились, когда я был совсем маленьким, и восьмидесятые были классные, и в девяностых мне было клево, и в нулевых, да и сейчас зашибись. Я люблю то время, в которое живу, я им наслаждаюсь, а прошлое — это просто схема, которая дает тебе возможность взглянуть немного в твое будущее. Реальность — она вот здесь, сейчас, в данный момент. И париться о том, что было или будет… Того, что было, — уже нет, того, что будет, — еще нет, а думать о прошлом или о будущем, профукивая настоящее, — это бесполезная трата времени, на мой взгляд.

Про 90-е

Мне кажется, это был настоящий советский, российский рок-н-ролл. Немножко американских шестидесятых мы зацепили, так сказать. Ну, бунт российский — он беспощадный и какой там? Дикий? Вот такая же у нас сексуальная революция была — дикая и беспощадная. Собственно говоря, ее плоды мы сейчас и пожинаем.
Можно было абсолютно все. Если ты не идиот, ты оставался в живых. Я помню очень много кретинов, которые становились бандосами или еще кем-то, и вот их валили каждый день по пятьдесят человек.

Я просто жил в Видном — и видел всех этих «подольских», «солнцевских»; они до сих пор самые главные группировки в правительстве, я так понимаю.

То есть было много чего нехорошего: наркотики тяжелые начались, и одноклассников у меня полегло в этих группировках немало, и просто соседей по подъезду, условно. Но тем не менее было очень много классных людей, был чудесный, музыкальный, творческий андеграунд. Свобода была такая, что ты мог вообще любую вещь сделать, и тебе за это ничего не было. Даже платить штраф не надо было, как сейчас.

Про свою (будущую) книгу

Мне очень часто предлагают написать воспоминания: ну, чтобы какой-нибудь писатель или журналист все время ходил с диктофоном, записывал мои мысли и написал эту книгу за меня, а я бы потом подредактировал своими словами. Я этот вариант откладываю куда-нибудь после шестидесяти-семидесяти, если доживу; где-нибудь на пляжике в Майами.
А так все мои тексты в широком доступе в интернете. Знаете, читал недавно письмо Толстого, по-моему, Горькому, где он очень радуется, что ему наконец никогда больше не придется писать такую чушь, как «Война и мир» и «Анна Каренина». То есть парень свой попсовый максимум выполнил, теперь можно заняться чем-то и для души.

Про популярность, наркотики, новый альбом и любимые книги — на Bookmate Journal

Фото: Bookmate Journal