Один день из жизни Купидона

Это был единственный день в году, когда маленький бог любви никак не мог взять в толк почему все, вокруг называли его днём Валентина, а на всех картинках больших и маленьких изображался он – Купидон.

Было бы всё куда естественно, если бы влюблённые дали название этому дню – день Купидона, тогда бы у маленького пухленького мальчика в голове всё складывалось.

А так, как растолковать ему это было, собственно говоря, некому, то повисший воздухе вопрос так и оставался висеть каждый год, подобно воздушным шарикам, что парили чуть ли не в каждой витрине магазинов в форме сердечек.

Потому симпатичный бог любви для себя решил раз и навсегда – один раз в году можно и переждать это жуткое недоразумение где-то далеко, где о Валентине никто никогда не говорил и не слыхивал, а вот о

Купидоне и его волшебных стрелах вспоминали много, так как любовь была нужна всем.

И пухленький красавчик в этот день отправлялся далеко в прошлое.

Там хоть почитали его и не одного его — всех богов Олимпа.

На сей раз его занесло в город Перге.

На улице уже стояла глубокая ночь, которая тут же заставила

Купидона зевнуть пару раз и опустить веки.

Поэтому уж какая разница где мальчик нашёл себе местечко свернуться клубочком и сладко уснуть.

А нашёл место он себе его вот где…

Первые солнечные лучи оказались бессильными против крепкого сна маленького бога любви.

Он даже не приоткрыл чуточку глаза — возьми да пойми, что же ему такое снилось.

Наступивший день открыл собравшемуся люду довольно странное зрелище – над журчащей водой фонтана Нимфеум в пустующей нише, где когда-то величественно стояла скульптура красивой богини Гестии появилось некое странное создание с верх торочащими перьями, выросшими из спины.

Подозрительный некто с золотыми кудрями спал лицом вниз, при этом издавая не вообрази тельный громкий храп.

Собравшиеся жители города, пришедшие с утра набрать чистой воды с любопытством лицезрели странную картину ……Купидона спящего.

— Это что же получается? – Первым опомнился какой-то мужчина. – Де селе мы видели бога любви только каменного, а теперь он почтил наш город настоящим, но спящим? Стало быть, теперь любовь отменяется?

— Это как отменяется? – Тут же запротестовал кто-то. – Я только недавно просил его о любви, жертву принёс. А теперь что всё исчезнет?

Нет! Так дело не пойдёт! А ну будите его немедленно и уж если он прибыл в наш город не каменным, а живым, то нечего ему тут разлёживаться! Пусть делом займётся!

— А может это Гестия послала нам его в город вместо себя, а сама покинула нас?

— Какие глупости! Ну как могла статуя из камня сама покинуть город?

Это наш непутёвый скульптор во всём виноват! Это он сделал подарок

Перге, а через неделю статуя развалилась и рухнула в воду! Вон по сей день её куски так и лежат в воде, а этому недотёпе всё равно! Вот накликал на наш город неприятности, что прислали нам вместо разгневанной Гестии Купидона, а он спит! Вот вам и наказание за безответственность! Лишили нас любви, и не пойми сколько нам придётся теперь нести это бремя! Радуйтесь!

— Погодите-ка погодите! А мы то тут при чём? Мы ли выточили скульптуру из камня и скинули её в воду? Нет! Так почему весь город наказывать? Вон! Того самого бездельника и отдать в руки богини, и пусть что хочет то и делает она с ним! А Купидона пусть разбудят!

У фонтана вообразился такой шум от возмущений, в котором упоминалось множество раз имя бога любви, что даже если Купидон этого вовсе и не желал, то пришлось открыть глазки и повернувшись в сторону расшумевшегося люда подняться на ножки и предстать во всей красе.

— Свершилось! Свершилось! – Тут же радостно вскричали прибывшие. – Купидон проснулся! Да здравствует любовь!

Мальчик нахмурился.

Вообще он конечно желал, чтобы имени Валентина вообще не было ни у кого на устах, но, чтобы привлекать на себя такое внимание – это далеко не входило в его планы.

Но не тут-то было.

Радостные люди стали всё больше приближаться к нише, где обосновался Купидон и пытались дотянутся до него. Со страху мальчик попятился во внутрь, дабы не попасться в чужие руки.

Итак, как говориться, бойтесь своих желаний – они имеют свойство сбываться.

И тут Купидон сообразил.

Стрелы!

Он должен начать влюблять всех и уж не важно кого в кого.

Уж какая разница кто из-за кого потеряет голову.

Главное, чтобы населению стало не до него и когда они начнут вздыхать друг о друге маленький бог любви, останется героем сегодняшнего дня, и свободным от усиленного внимания.

Мальчик полез за стрелой и натянув тетиву отпустил её просто в толпу!

Восторженный рев содрогнул город.

А потом ещё и ещё раз!

А после Купидон не считал сколько стрел использовал. Главное, что в этом хаосе люди стали пребывать в дивном волнении и искать в кого они влюбились.

Хаос стал приобретать характер ещё большей неразберихи, но за то теперь Купидон в миг остался свободным.

Теперь можно было найти новое местечко и продолжить свой сладкий сон.

Местом оказался какой-то сад, в котором как будто нарочно кто-то оставил огромную подушку у водоёма для него одного!

Для Купидона.

По крайней мере он так себе решил, что за него кто-то позаботился.

Мальчик тут же разложился на мягком местечке и вскоре опять сладко уснул.

Проснулся он только тогда, когда почувствовал, что что-то стало щекотать его нос, и все его попытки отмахнутся своими пухленькими ручками не принесли ему спасения от назойливого чужого вторжения.

Он недовольно открыл свои глазки и с удивлением обнаружил сидящую возле него Гестию, которая наверняка была виновником его пробуждения.

— Стать мотыльком и сесть на твой нос, дабы бог любви пробудился и нашёл меня рядом – было забавно. — Весело защебетала богиня

Купидон недовольно скривился.

— Вместо тысячи бабочек ты стала одной из них дабы сесть на мой нос?

Обязан какому событию я?

— Большому – большому. Ты здорово всё придумал, найдя себе местечко вместо моей скульптуры у фонтана. Поначалу я даже рассердилась на тебя, но когда народ взбунтовался и подумал, что я покарала весь город, прислав тебя спящим, и они все лишаться любви – пришла в восхищенье. И знаешь, что я придумала? Пусть этот недотёпа в меня влюбиться и станет ваять мои скульптуры по всему городу! Пусть город забудет даже Афродиту, но почитает только меня!

— Чего? – Купидон аж подскочил с подушки и затрепетал в воздухе крылышками.

— Вчера увидев того горе скульптора в толпе девиц, которые завязали ему глаза, и он пытался их поймать я тут же протиснулась в толпу, взяла его за руку и увела у них юношу, привела на склон холма, чтобы столкнуть в низ. Но когда он снял повязку с лица и посмотрел на меня своими глазами – я поняла, как же он, красив…И с каких таких пор он вдруг красивым стал? Словом, выстрели в него и влюби в меня без памяти. Пусть добивается меня скульптор, ходит по моим следам и наконец сам прыгнет с обрыва вниз от несчастной любви. Но прежде мы устроим турнир. Я и Афродита попросят выбрать из нас двоих лучшую и отдать яблоко лучшей из нас. И он отдаст яблоко мне! Ну как?

Здорово я придумала? – Радостно захлопала в ладоши Гестия.

— Очень. – Недовольно буркнул себе под нос Купидон искоса посмотрел на богиню. – Только почему он вдруг тебе понравился?

— И то верно. – Насторожилась Гестия.

— Может стрела угодила в тебя по ошибке, когда я влюблял весь город?

— Влюблена! – В сердцах воскликнула богиня. – Только этого мне не хватало! Либо он перестанет быть красив для меня, либо придётся его таки толкнуть с обрыва без яблока. Потому как получит его точно

Афродита! Нет. Не поможет! Выстрели в меня тотчас же. Только не перепутай. Каменная стрела вместо золотой! Давай же, стреляй. Ох как же это плохо влюбляться. Другое дело, когда в тебя влюблены. Ни забот, ни хлопот. Тебя провожают томными взглядами, тяжко вздыхают в твой след. А тебе всё равно. Аполлон вздыхал, Посейдон вздыхал, этот никчёмный как посмел проявить неуважение и не вздыхать? Он ещё мою статую с обломков мрамора сделал! – Негодовала Гестия. – Нет. Не буду ждать, пока он влюбиться. Тут же толкну его в море на корм рыбам! Я полна гнева к нему!

И она сорвалась с места, уже было бежать за горе скульптором, по которому «плакал» крутой холм, с которого он должен был вскоре свалиться.

— Постой! – Вдруг спохватился Купидон. – Взгляни вон туда! Это случилось! – И он указал своей маленькой пухленькой ручкой в сторону фонтана – в нише, где ранее была скульптура Гестии снова стояла статуя богини, которую вытащили из воды, водрузили на пьедестал и на всякий случай принесли жертвенные дары. Только бы она улыбалась. – Кажется, он влюбился в тебя! Видать я и в правду стрелял, не зная в кого угодил!

Богиня нахмурилась.

— Хммм. Он только через два дня вытащил обломки моей скульптуры из воды и поставил на место! В море его и пусть себе плавает!

— Но как же так? – Купидон чуть не расплакался от возмущения

— Мой маленький мальчик. Ты будешь свидетелем турнира. Пусть

Гестие будет победа, ведь ею стал околдованный сам скульптор. –

Сладко пропела внезапно появившаяся Афродита.

Купидон аж подпрыгнул от неожиданности.

— Афродита? Только не говори, что это ты всё придумала! Значит я не угодил в этого горе ваятеля! А Гестия будет думать, что всё случилось, как того она пожелала!

Богиня любви самодовольно улыбнулась.

— Она же мечтает стать лучше меня! Вот и продлим её миг торжества!

— Ой что будет! – Едва представив какой скандал сейчас разразиться тут же закрыл глаза своими маленькими ручками и на всякий случай присел Купидон…

Гестия купилась тут же на хитрую уловку Афродиты. Сияя от счастья она в мгновенье ока нашла ничего непонимающего горе – скульптора, и нежно обняв его за плечи привела опять на край обрыва.

Молодой человек только непонимающе хлопал глазами, а Гестия с победным видом тут же положила в ладонь молодому человеку большое красное яблоко и с насмешкой взглянув на появившуюся перед ними внезапно Афродиту бросила:

— О прекрасный юноша, большая честь пришла в твою жизнь. Только ты способен выбрать между двух богинь самую прекрасную. Кому пожелаешь отдать это яблоко – той быть ни с кем несравненной на Олимпе в красе своей.

Судя по пустоватому взгляду парня – помпезная речь Гестии как — то не тронула его простоватой души. Он безучастно посмотрел на двоих красавиц из Олимпа и в миг вонзил свои зубы в красное яблоко, при этом издав невообразимый громкий треск………

Такое решение ему показалось куда логичнее, чем делиться с богинями.

Глаза маленького бога тут же округлились от увиденного – он ведь-то ожидал чего угодно, но точно не такого финала….

Афродита прыснула от смеха, а Гестия…

Больше последняя свой гнев не сдерживала, и бездарный ваятель города Перге вместо быть сброшенным с обрыва на корм рыбам стал достоянием общественности – каменной скульптурой маленького фонтана, юношей с так и недоеденным яблоком в руке.

Вот только теперь пришла очередь расхохотаться Купидону что было мочи – столько стараний двоих богинь ради никчёмного бездарного мужичонки…

Но долго он потешаться возле разгневанной Гестии не стал и упорхнул в мгновение ока в небо куда глаза глядят.

А ведь он просто хотел где-нибудь забыться в укромном уголочке огромного мира в непонятный для него день.

И на тебе – тут же бог любви срочно понадобился.

И совершенно для какого-то ненужного дела.

С этими мыслями он летел долго, пока не притомился и решил найти более спокойное и нешумное местечко — красивый домик с садом пришёлся ему по вкусу, и он смело влетел туда и …………тут же врезался во что-то попавшееся на его пути.

Это «что-то» в мгновенье ока рассыпалось на мелкие кусочки, а сам

Купидон ещё долго летел кубарем, пока этот невообразимый «полёт» не остановила стена из булыжника.

Маленький бог кряхтя стал подниматься на свои маленькие ножки, потирая то ушибленный лобик, то бок.

— Ай! Это что же это такое?! – Послышался громкий и отчаянный голос незнакомки! – Это как же так? Целый месяц я собирала всё это из маленьких кусочков! Теперь всё пропало! – Девушка просто присела у груды непонятных камешков и закрыв руками лицо громко заплакала.

Маленький бог, немного прихрамывая подошёл к девушке.

— Хм. Ну и нашла за что реветь? Это из-за этих — вот камешков?

Молодая девушка в миг даже плакать перестала:

— Ты кто такой? – Изумилась она.

Перед ней стоял маленький пухленький златовласый мальчик с маленькими крылышками за спиной.

— Если меня не узнают, стало быть я вернулся в тот мир, где меня уже не узнают, но знают, что я есть такой, летающий и пускающий стрелы, и влюбляющий сердца, только в это уже никто не верит и не почитает. – Буркнул Купидон, скрестив свои маленькие ручки на груди и демонстративно отвернув голову с обидой от новой собеседницы.

— Купидон! Как же я сразу тебя не узнала! Ну конечно же ты сам Купидон, которого почти невозможно встретить в реальной жизни! –

Всплеснула руками девушка, тут же повеселев.

— Ну да, у нас у богов не принято уж слишком на люди показываться. Но мне с высоты приглянулся твой садик. Я хотел тут время провести, поспать где-то, где мягко и тихо. – И он тут же сладко зевнул.

— Ради такого гостя как ты я найду самое хорошее место и даже буду хранить твой сон. – Пролепетала она заботливо

— Погоди. – Вдруг встрепенулся Купидон. – Но ты плакала.

— Ай! – Отмахнулась девушка. – Уже не имеет значения. Я пыталась собрать из множества кусков когда-то красивую статую, опять вернуть ей прежнее очарование. Но ветер подул, и она вновь превратилась в руины. Видать не судьба…….

— Да уж. Ветер подул. – Почесал ушибленное место на лбу Купидон.

Внезапно куча обломков повисли в воздухе и закружились с невиданной силой и в миг…. О чудо! Перед глазами девушки и бога любви предстал прекрасный юноша……

— Не может быть! Ты вернул его вновь к жизни, Купидон! Ты чудо!

Спасибо тебе!

Молодая девушка в миг подхватила бога любви на руки и расцеловала в обе щеки.

— Ну всё! Всё! — Тут же стал протестовать пухленький мальчик излишним нежностям. – Ничего я такого не сделал. Сам развалил – сам починил. Тоже мне великие свершения!

Статуя и в правду была очень красива.

Вновь сложенная из самых мелких кусочков она стала выглядеть в миг будто выточена была из цельного камня.

— Я археолог и моя команда извлекла из земли тысячи маленьких осколков скульптуры, но только ты смог так собрать, как бы не удалось это ни одному человеку! – Не унималась девушка

— Ну на то я и бог. – Горделиво хмыкнул Купидон. — Вот только тут отсутствует один камешек. – И он ткнул своим маленьким пальчиком, указывая в сторону сердца.

Девушка нахмурилась.

— И вправду, отсутствует! Сердце! Может сделано это было не спроста? Кто-то извлёк из груди его сердце?

— Если бы я хотел влюбить этого юношу в кого-то — стрелять было бы некуда…… — Заключил бог любви.

— Ну вот ты и восстал из пыли, мой мальчик! – Послышался ниоткуда голос богини мира Эйрены, которая тут же обошла скульптуру и внимательно оглядела её с головы до ног. – Значит спрятать тебя навсегда не удалось. — Рыжеволосая красивая женщина в голубом платье, подвязанная золотым поясом кажись не замечала ни хозяйку дома, ни самого Купидона.

— Его статуя была разбита на множество кусочков и разбросана по всему храму Зевса. Мы даже не надеялись когда-то её и собрать. – Тут же пролепетала девушка.

— То, что было разрушено богом мог бы снова создать только бог. – И Эйрена посмотрела пытливо на Купидона. – Этот юноша, был так красив, что Зевс забрал его на Олимп и сделал одним из нас. Но вместо мира он принёс на Олимп хаос. Он влюблял в себя всех богинь и смеялся над их страданиями, женщины вели войны друг с другом и тогда не выдержал Зевс. Он превратил юношу в безмолвный камень, а сердце вырвал из груди и превратил в пыль. Но и этого оказалось мало богиням.

Они стали приходить в храм Зевса и возлагать дары прекрасной скульптуре, а не громовержцу. Разозлился тогда он и метнул молнию в храм. Больше не осталось ничего от прекрасного юноши.

Купидон тут же поймал себя на мысли, что его собственные крылья привели опять не в то место и этот наказанный Зевсом юноша каким-то образом оказался на его пути.

И угораздило же его так!

— Можно я спрячу его от всех, и никто его не найдет. Можно? – Робко спросила хозяйка дома.

— Уж не подпала ли ты под его чары? – Прищурилась подозрительно

Эйрена.

— Нет. Я привыкла всегда всё чинить, а не ломать.

— Ты пожелала спрятать меня от всего мира и его радостей? –

Внезапный надменный голос статуи заставил содрогнуться всех троих.

Это была уже не статуя из тысячи кусочков, а оживший из неё человек, а с ним ожило и его высокомерие.

Высокий, красивый, статный, с пронзительными голубыми глазами и золотистыми длинными кудрями, небрежно собранными сзади в пучок.

— Зачем ты здесь Эйрена? Неужели снова пленена мной? Хочу сразу тебя предупредить, что так как сердца у меня от ныне нет, то любить я никого не могу, к тому же спешу тебя заверить, что вскоре сюда сойдутся множество богинь, которые снова будут умалять меня о любви.

— Можно подумать, когда оно билось у тебя у груди ты кого-то любил? – Отмахнулась с презрением богиня мира.

— Значит я собрала осколки человека без сердца? Как обидно. – Тяжело вздохнула девушка.

— Тебе выпала честь всего лишь полюбоваться мной, но разве ты можешь ожидать моей благосклонности? – Презрительно хмыкнул он.

– Ты же простой человек………

— Но! Но! Но! – Тут же пошёл в наступление Купидон. – А не то как собрал тебя в кучу, так опять могу превратить тебя в кучу камешков! — И для большего устрашения этого неблагодарного бог любви помахал маленьким кулачком и топнул ножкой.

Внешнее спокойствие Эйрены на наглость этого красавца насторожила Купидона.

Тут что-то было не то.

И вскоре как раз «то не, то» стало прояснятся — время шло, однако к дерзкому юноше никто не слетался, ни богиня, ни нимфа, в чём он был уверен без какой-либо тени сомнения.

— Как видишь мой мальчик к тебе больше никто не пришёл. Все отвернулись от тебя и отныне будет так. И тут никакие чары не виновны – всего лишь каждая из богинь устала от твоей холодности и пренебрежения. Отныне ты никому не интересен. Почему я прибыла?

Всего лишь сказать, что ты прощён Олимпом. Твой дворец ждёт тебя, но в нём теперь ты будешь жить один. Это твоё наказание. Найди, чем ты будешь полезен Олимпу и простым людям. – С этими словами Эйрена растворилась в воздухе.

Вскоре за ней исчез из виду и этот самовлюблённый и надменный юноша.

— А я за ним ещё и плакала, когда разрушились осколки его скульптуры. Эх знать бы, так не возилась бы месяц с тысячами кусочков мрамора.

— Воспитанные люди говорят «до свидания» или «спасибо», но это не тот случай. Но ничего. Он своё наказание сполна получил. Теперь ему придётся хорошенько постараться, чтоб завоевать уважение за добрые дела. Что ж, мне пора, видать не судьба сегодня где-то затеряться в тёплом и мягком местечке и поспать. Стало быть, Купидона ждут великие дела! Пора в путь! К облакам!

— Прощай прекрасный бог любви! Прощай Купидон! – Девушка становилась всё меньше и меньше. Она не переставала махать рукой на прощанье маленькому симпатичному златовласому мальчику.

Несравненный бог любви только присел на мягкую тучку как понял, как же он устал.

Наконец он лёг на одну из них и подумал, что вот теперь его никто тут не найдёт. А то каждый раз, когда у него возникало огромное желание просто сладко поспать — он кому-то срочно надобился для ненужных никому дел.

Всё! Никаких тебе жителей Олимпа или же простых людей с их нескончаемыми просьбами. Хватит. Купидон тоже бог, который и поспать хочет, а не летать и стрелять без устали.

Ох уже эти влюблённые!

Но долго поспать ему было снова не суждено! На этот раз громкий звук скрипки раздался прямо под ухом бога любви и заставил практически подскочить из тучки и со страху оглянуться по сторонам.

На соседнем облаке сидел некто иной, как бог войны Арес и играл, а точнее сказать «пилил» на скрипке, которая издавала невообразимо жуткий звук.

— Арес! Ты чего? Ты что мучаешь бедную скрипку? – Ещё сонным голосом пробубнил Купидон.

Тот посмотрел на него как-то растерянно и грустно пропел:

— У меня страдания от невзаимной любви. Вот решил исполнить какую-нибудь жалостливую песенку, чтобы на душе стало ещё жалостливее! –

И он скривился так, что бог любви в миг забыл о сне и еле сдержался, дабы не расхохотаться.

— Так ты же грозный бог войны. Пристало ли тебе играть жалостливые песни и пускать горькие слёзы?

Хотя сейчас можно было пожалеть не страдальца Ареса, а бедную скрипку, которая своим звуком кажись взывала о помощи, чтобы её отобрали от рук этого сумасшедшего.

— Я чувствую себя как-то особенно. Меня взяла в плен меланхолия, я совершенно не хочу воевать! Хочется только грустить, играть на скрипке и думать о ней! – И тут Ареса осенило. – Это ты меня таким сделал? Признавайся! Ты зачем влюбил меня в эту пастушку?

В мгновенье ока он схватил за плечи бедного Купидона и стал трясти его, что было силы.

Казалось ещё немного и из бога любви вытрясут даже душу.

— Да при чём тут я?! – Вскричал не своим голосом он. — Что за день-то такой! То богиня мира, то бог войны, то Гестия со своими причудами!

Сегодня что мой день? Сам влюбился – сам и выпутывайся! Не стрелял я в тебя! Мне только бога войны не хватало! Вон иди и воюй себе на здоровье куда глаза глядят! Или играй в другой месте, а лучше выбрось инструмент, на котором ты не то что играть не можешь, даже никогда и не научишься, словом, как и любить! — Купидон уже не кричал, а визжал, что было силы.

— Это почему же? – Арес на миг перестал трясти Купидона и настороженно посмотрел на него. – Ты кого обвинил в бездарности?

Меня? Самого бога войны? Это я-то не способен любить, страдать и играть на скрипке?

— Всё, что ты умеешь лучше всего – это воевать! И сдалась тебе та пастушка! Пусть дальше себе пасёт кур, гусей или овец! Ну неужели другой красавицы не нашлось на всём Олимпе? И почему вдруг столько страданий без моих стрел? Нет! Ты точно не влюблён! Тебе показалось!

Оставь в покое скрипку, она не виновата, что нелюбовь ты принял за любовь.

— И в правду сдалась мне та пастушка. – Внезапно согласился Арес и по большим просьбам бога любви таки выронил инструмент из рук и на всякий случай полетел на землю приглядеться так ли приглянулась ему эта пастушка и что в ней такого особенного, что он довёл себя до страданий, меланхолии и игры на этом инструменте, который не умеет красиво звучать.

Девушка и вправду была обыкновенной — простое тканное платье и растрёпанные волосы.

У неё были красивые глаза, но немного глуповаты.

Она захлопала длинными ресницами при виде подошедшего к ней Ареса, с огромной маргариткой за ухом.

— Точно не влюблён. – Подтвердил себе бог войны. – Так и есть. Купидон прав стрелы его тут не причём. Чего вдруг влюбляться в эту простушку, да ещё играть в её честь серенады? Померещилось мне что ли? Тоже мне глупости в голову постучались – влюбиться и плакать, плакать и играть.

Пастушка никак не могла взять в толк, что этот странник всё бормочет себе под нос и жалуется? Пришёл тут и не доволен чем – то остался. О ней красивой твердит без умолку, что мол не влюблён он в неё и грустные песни напрасно играл в её честь.

Недолго думая он подняла из земли кусок дерева и замахнувшись со всей что есть силы влепила ему…

— Ай! – Вскричал от неожиданности Арес и тут же оглянулся по сторонах — в жизни он не получал поражений на полях сражений, а тут не тебе на поле среди овец какая-то дурочка поразила его.

Он поднял голову в небо, но Купидона не было нигде видно. Стало быть, никто не стал свидетелем полученной оплеухи великому Аресу.

Разъярённый бог войны тут же превратил глупышку в одну из овец и вскоре она смешалась с остальными и затерялась среди них, издавая нечленораздельное «беееее»

Но бог любви был всему свидетелем. Он просто во — время снова сбежал по дальше от всех и вся.

И что это за день такой выдался, когда все его хотят ради дел и существ, что совершенно не стоят ни сил, ни внимания, ни любви?

И тут его осенило!

Сегодня же день Валентина, и каждый вспоминает о том, что где-то есть Купидон, который способен на великие дела – влюблять.

Но как на зло бог любви не истратил целенаправленно ни одной стрелы, не влюбил осознанно ни одну пару.

Стало быть — это не его день, а день Валентина.

Решено.

В следующем году он разыщет его, и пусть он тоже примет участия во всех делах Купидона.

Ну не ему же одному пыхтеть и за всё отдуваться!

Пусть тоже пользу приносит.

А Купидон тем временем будет почивать где-нибудь на лаврах известности, что он такой самый – самый и мирно проспит много часов.

Ведь он тоже бог и иногда хочет просто побыть маленьким мальчиком из Олимпа, от которого не только требуют, но и берегут его и его самый сладкий сон, потому, что он один такой на белом свете, влюбляет по-настоящему сердца.

И нет ему равных в целом мире.