Дмитрий Зотов
Жизненная позиция
Контакты
14 мая 2018
SOON… MAKING OF «CLIQUE» by Vasily Kharkovoy
#Clique #MouloudAchour @mouloudachour @cliquetv @canalplus #paris #makingof #tv @ Paris, France
делать всё вопреки себе
Карл Кереньи монографию о культе Диониса начал именно с эссе о различии для греков понятий „зоэ“ и „биос“: «„Зоэ“ — „жизнь, лишённая каких-либо характеристик“». В этой фразе употреблено слово „зоэ“, не „биос“. „Биос“ — это конкретная форма „зоэ“. Вот просто человек лежит на солнышке и греется — это „зоэ“, а если человек трус и бежит от опасности — у него „биос“ зайца (Кереньи даёт пример из Демосфена). В Евангелии от Иоанна всюду — зоэ, и „жизнь вечная“ — „зоэ“ (то есть, это вовсе не моё личное бесконечное существование, а Божий контекст моей жизни).
Если исходить из определения, которое я подрезал в каком-то устном интервью Гройса, — «искусство есть активность, направленная на поиск, создание и распространение новых форм жизни» («жизни» в смысле как раз «зоэ») — то, очевидно, такая деятельность требует центробежной экспансии, движения из светлого центра на тёмную периферию, из областей внутренних, тёплых, светлых, обжитых в области внешние, холодные, тёмные, безжизненные (чтобы их собой наполнить и преобразовать), то есть движения в сторону нарастания ужаса, то есть аутофрустрации.
Дело в том, что он всегда очень спешил. Пробовал очень много разных методов — магических, не магических, и не спать, и молчание, задержки дыхания, всякие разные практики, миллион. Или, например, это его любимое — делать всё вопреки себе. То есть делать ровно противоположное тому, что тебе хочется… Он ради какой-нибудь цели мог сделать с собой всё что угодно.
Немного о себе.
Помню, что примерно до десятилетнего возраста для меня это было экспериментом, необременительной игрой — пробовать отказывать себе в удовольствии, действовать наперекор своим желаниям, терпеть боль. Забавляла двойственность, именно расщепление и отстранение: вот как бы «я» и «мои» эмоции, желания, страдание — а вот, опять же, тоже я, гляжу насмешливо и холодно чуть сверху и слева, и меня смешит являющийся «мною» небольшой слабый человечек с его примитивными мотивациями. Было прикольно.
Гордынька «преодоления» отросла позже: тут вспоминается знакомый всякому советскому школьнику мем «закалять силу воли», овеществлявшийся преимущественно в пространстве физкультуры, холодных обливаний, стояний под красным знаменем и т. п. В этом уже было гораздо меньше игры и свободы, а больше невроза.
В десять лет я прочёл в ж-ле «Вокруг света» статью К. Преображенского «Каратэ начинается с поклонов»,
[про кондзё]
Тогда я, воодушевившись, с удовольствием разбил кулаки в кровь о каменную стену (за что был сильно руган мамой). Тема не отпускала меня лет до двадцати, я даже успел полгода позаниматься настоящим кёкушином, с кровавым потом, полным контактом, абсолютным послушанием учителю и другими духовными радостями.
Сейчас я уже совсем большой, читал «Лествицу» и «Невидимую брань», знаком с техниками отсечения помыслов (больше теоретически, конечно). На упрощённой технике отсечения помыслов основан, кстати, «Лёгкий способ бросить» Аллена Карра.
Я всё это написал, чтобы спросить. Скажите пожалуйста, — есть ли в современной светской прикладной психологии методика, основанная на аутофрустрации, то есть на том, чтобы «делать всё вопреки себе»?
Олег Пащенко (Oleg Paschenko)
Отрывок стиха Иосифа Бродского,
«РЕЧЬ О ПРОЛИТОМ МОЛОКЕ»
… Задние мысли сильней передних.
Любая душа переплюнет ледник.
Конечно, обществу проповедник
нужней, чем слесарь, науки.
Но, пока нигде не слыхать пророка,
предлагаю — дабы еще до срока
не угодить в объятья порока:
займите чем-нибудь руки.
Я не занят, в общем, чужим блаженством.
Это выглядит красивым жестом.
Я занят внутренним совершенством:
полночь — полбанки — лира.
Для меня деревья дороже леса.
У меня нет общего интереса.
Но скорость внутреннего прогресса
больше, чем скорость мира.
Это — основа любой известной
изоляции. Дружба с бездной
представляет сугубо местный
интерес в наши дни. К тому же
это свойство несовместимо
с братством, равенством, и, вестимо,
благородством невозместимо,
недопустимо в муже.
Так, тоскуя о превосходстве,
как Топтыгин на воеводстве,
я пою вам о производстве.
Буде указанный выше способ
всеми правильно будет понят,
общество лучших сынов нагонит,
факел разума не уронит,
осчастливит любую особь.
Иначе — верх возьмут телепаты,
буддисты, спириты, препараты,
фрейдисты, неврологи, психопаты.
Кайф, состояние эйфории,
диктовать нам будет свои законы.
Наркоманы прицепят себе погоны.
Шприц повесят вместо иконы
Спасителя и Святой Марии.
Душу затянут большой вуалью.
Объединят нас сплошной спиралью.
Воткнут в розетку с этил-моралью.
Речь освободят от глагола.
Благодаря хорошему зелью,
закружимся в облаках каруселью.
Будем спускаться на землю
исключительно для укола.
Я уже вижу наш мир, который
покрыт паутиной лабораторий.
А паутиною траекторий
покрыт потолок. Как быстро!
Это неприятно для глаза.
Человечество увеличивается в три раза.
В опасности белая раса.
Неизбежно смертоубийство.
Либо нас перережут цветные.
Либо мы их сошлем в иные
миры. Вернемся в свои пивные.
Но то и другое — не христианство.
Православные! Это не дело!
Что вы смотрите обалдело?!
Мы бы предали Божье Тело,
расчищая себе пространство.
Я не воспитывался на софистах.
Есть что-то дамское в пацифистах.
Но чистых отделять от нечистых —
не наше право, поверьте.
Я не указываю на скрижали.
Цветные нас, бесспорно, прижали.
Но не мы их на свет рожали,
не нам предавать их смерти.
Важно многим создать удобства.
(Это можно найти у Гоббса.)
Я сижу на стуле, считаю до ста.
Чистка — грязная процедура.
Не принято плясать на могиле.
Создать изобилие в тесном мире
это по-христиански. Или:
в этом и состоит Культура.
Нынче поклонники оборота
«Религия — опиум для народа»
поняли, что им дана свобода,
дожили до золотого века.
Но в таком реестре (издержки слога)
свобода не выбрать — весьма убога.
Обычно тот, кто плюет на Бога,
плюет сначала на человека.
«Бога нет. А земля в ухабах».
«Да, не видать. Отключусь на бабах».
Творец, творящий в таких масштабах,
делает слишком большие рейды
между объектами. Так что то, что
там Его царствие,— это точно.
Оно от мира сего заочно.
Сядьте на свои табуреты.
Ночь. Переулок. Мороз блокады.
Вдоль тротуаров лежат карпаты.
Планеты раскачиваются, как лампады,
которые Бог возжег в небосводе
в благоговенье своем великом
перед непознанным нами ликом
(поэзия делает смотр уликам),
как в огромном кивоте.
В Новогоднюю ночь я сижу на стуле.
Ярким блеском горят кастрюли.
Я прикладываюсь к микстуре.
Нерв разошелся, как черт в сосуде.
Ощущаю легкий пожар в затылке.
Вспоминаю выпитые бутылки,
вологодскую стражу, Кресты, Бутырки.
Не хочу возражать по сути.
Я сижу на стуле в большой квартире.
Ниагара клокочет в пустом сортире.
Я себя ощущаю мишенью в тире,
вздрагиваю при малейшем стуке.
Я закрыл парадное на засов, но
ночь в меня целит рогами Овна,
словно Амур из лука, словно
Сталин в XVII съезд из «тулки».
Я включаю газ, согреваю кости.
Я сижу на стуле, трясусь от злости.
Не желаю искать жемчуга в компосте!
Я беру на себя эту смелость!
Пусть изучает навоз кто хочет!
Патриот, господа, не крыловский кочет.
Пусть КГБ на меня не дрочит.
Не бренчи ты в подкладке, мелочь!
Я дышу серебром и харкаю медью!
Меня ловят багром и дырявой сетью.
Я дразню гусей и иду к бессмертью,
дайте мне хворостину!
Я беснуюсь, как мышь в темноте сусека!
Выносите святых и портрет Генсека!
Раздается в лесу топор дровосека.
Поваляюсь в сугробе, авось остыну.
Ничего не остыну! Вообще забудьте!
Я помышляю почти о бунте!
Не присягал я косому Будде,
за червонец помчусь за зайцем!
Пусть закроется — где стамеска!—
яснополянская хлеборезка!
Непротивленье, панове, мерзко.
Это мне — как серпом по яйцам!
Как Аристотель на дне колодца,
откуда не ведаю что берется.
Зло существует, чтоб с ним бороться,
а не взвешивать на коромысле.
Всех скорбящих по индивиду,
всех подверженных конъюнктивиту,
всех к той матери по алфавиту:
демократия в полном смысле!
Я люблю родные поля, лощины,
реки, озера, холмов морщины.
Все хорошо. Но дерьмо мужчины:
в теле, а духом слабы.
Это я верный закон накнокал.
Все утирается ясный сокол.
Господа, разбейте хоть пару стекол!
Как только терпят бабы?
Грустная ночь у меня сегодня.
Смотрит с обоев былая сотня.
Можно поехать в бордель, и сводня —
нумизматка — будет согласна.
Лень отклеивать, суетиться.
Остается тихо сидеть, поститься
да напротив в окно креститься,
пока оно не погасло.
«Зелень лета, эх, зелень лета!
Что мне шепчет куст бересклета?
Хорошо пройтись без жилета!
Зелень лета вернется.
Ходит девочка, эх, в платочке.
Ходит по полю, рвет цветочки.
Взять бы в дочки, эх, взять бы в дочки.
В небе ласточка вьется».
14 января 1967
Отто фон Бисмарк о России.
Даже самый благополучный исход войны никогда не приведёт к распаду России, которая держится на миллионах верующих русских греческой конфессии.
Эти последние, даже если они впоследствии международных договоров будут разъединены, так же быстро вновь соединятся друг с другом, как находят этот путь друг к другу разъединённые капельки ртути.
Это неразрушимое Государство русской нации, сильно своим климатом, своими пространствами и своей неприхотливостью, как и через осознание необходимости постоянной защиты своих границ. Это Государство, даже после полного поражения, будет оставаться нашим порождением, стремящимся к реваншу противником, как это мы и имеем в случае с сегодняшней Францией на Западе.
(Ответ Бисмарка на письмо принца Генриха VII Рёйсса.)
«Россия опасна мизерностью своих потребностей».
«Превентивная война против России — самоубийство из-за страха смерти».
«Русских невозможно победить, мы убедились в этом за сотни лет. Но русским можно привить лживые ценности и тогда они победят сами себя».
«Не надейтесь, что единожды воспользовавшись слабостью России, вы будете получать дивиденды вечно. Русские всегда приходят за своими деньгами. И когда они придут — не надейтесь на подписанные вами иезуитские соглашения, якобы вас опрадывающие. Они не стоят той бумаги, на которой написаны. Поэтому с русскими стоит или играть честно, или вообще не играть».
«Он, как всегда, с улыбкой примадонны на устах и с ледяным компрессом на сердце» (о канцлере Российской империи Горчакове).
«Могущество России может быть подорвано только отделением от неё Украины… необходимо не только оторвать, но и противопоставить Украину России. Для этого нужно лишь найти и взрастить предателей среди элиты и с их помощью изменить самосознание одной части великого народа до такой степени, что он будет ненавидеть всё русское, ненавидеть свой род, не осознавая этого. Всё остальное — дело времени».
«Никогда не воюйте с русскими. На каждую вашу военную хитрость они ответят непредсказуемой глупостью».
«Русские долго запрягают, но быстро едут».
