Ужгородский цыган Стёпа на закате дня

Его зовут Бодя, Зола, Степан, а четвёртое имя я забыл. Они возникали постепенно, в процессе тусача. Парень трёху лет мотал за кражу мобильника в Москве. Представляете! Конечно, настоящая история другая.

Часть табора высыпала к нашей компании с громкими криками. Шали-гали, шуры-муры. Стёпа-Бодя-Зола отбивался от наседающих тёток в платках и бил себя в грудь кулаком: «Я — барон! Я разрешаю!» Паралельно, он приглашал к себе домой — в одну из хибар на улице Эрнста Тельмана. Немецкий коммунист и борец с нацизмом должен трижды в гробу перевернуться от вида улицы, названной в его честь. Странно, что процесс декоммунизации и моды на переименования не достиг этого уголка города. Скажем, в «Улицу украинских автодорожников» или в «Проспект забытой радости» — тем более, что детский садик по-соседству. Хибары напоминают самые голимые уголки новогвинейского захолустья Мерауке. Но там аборигены разглядывают редкого чужака, молча обнажая белоснежные резцы. На Радванке народ шумный, хмурый и требует справедливости.

Скажите мне, есть ли «правда» в пятилетнем грешнике, появившемся рядом со столиком в кафешке и заявившем:

— Если ты сейчас не дашь пять гривен, то я плюну тебе в кофе!

— На, гад! Вали отсюда!

В груди стучит чувство беспомощности перед недорослем и, вдруг, он скалится. Мне не жалко копеек. Чего только не сделаешь ради детского благополучия и собственного покоя.

Под улюлюканье и крики, шло продвижение на безопасном расстоянии от бабки в платке и её подопечных. Горели костры и закат. Мимо проковыляла телега. Зола не жаловался на зону, но на судью и работников российской полиции. Дескать, «за мобилу посадили», унизив как плинтус, дискриминировав национальное меньшинство. Чуть позже, когда паря скрылся в магазинчике, я узнал более првдоподобную версию.

Несколько лет назад закарпатские цыгане повадились ездить в Калининград на промыслы янтаря. Они очень хорошо работали. Можно сказать, не покладая рук с утра до вечера вкалывали на янтарных приисках. Однако, добытый янтарь в казну не сдавали, а копили на чёрный день — мало ли, голод в стране начнётся и будет на что хлеб купить. Поймали многих, а паря взял вину на себя — ему «вломили» не три года, а пятак. Оттарабанив, Зола вернулся и теперь в радванском таборе его окружает почёт. Нары дали ему право авторитетно орать соплеменницам в платках, что он главный

Настоящего барона зовут Адам. У него есть жирный автомобиль. Он ресторан и гостинницу модернизировать собрался — оба заведения расположены неподалёку. У Золы кроме кепки и наглости за душой ни шиша, но мужик он добрый. Мухи не обидит без надобности. Зола знает больше иностранных языков чем имеет имён — он полиглот.

Впрочем, разве для цыган существуют иностранные языки? Радванские знают даже венгерский — на нём, в основном, они общаются между собой. Им бы переводчиками работать или, на худой конец, учителями. Власти пытались отправлять их детишек учиться и выделили специальную школу для этого предприятия. Цыганята в неё не пошли — им мелкий шантаж сподручнее. Пару раз дали денег около столика и есть, что папке вечером показать. Он тогда добренький будет.

1.

2. Гостеприимство радванского табора.

3.

4. В целом, на районе стоит атмосфера пост-индустриального апокалипсиса. Справа — уже не цыганские дома. Пъёшь чай в саду, а за забором недавно рванула атомная бомба и детишки учаться жизни у взрослых..

5.

6. Стёпа — отличный мужик. У меня с ним полнейшая уважуха и вазимонимание.

7. Отойда от табора буквально тридцать метров, попадаешь в совершенно иной мир — на нецыганскую Радванку. Она прекрасна. В ней романтика старой Венгрии и Словакии.

8. Жить рядом с цыганами — это хорошо. Они никогда не обижают своих и охотно помогут. Например, перетащить мебель при переезде. В таких местах они никогда не оперируют в «знаменитом» стиле, а хорошие соседи.

9. Их лошади придают Радванке колорит.

10.

11. Ыхх. Цыганское счастье.

Фейсбук: facebook.com/nikolaj.nakropin