Решт. Город Дождей и Париж Ирана.

Решт, или в старом произношении Рящ — центр (680 тыс. жителей) показанного в прошлой части остана Гилян, имевший шансы сделаться как губернским городом царского Закавказья, так и столицей небольшой ССР. Но в плодородном, сыром, космополитичном и весьма зажиточном Гиляне, куда персы ездят что советские люди в Прибалтику, Решт в дополнение к своему традиционному прозвищу «Город Дождей» обрёл славу «Парижа Ирана». А для меня стал первым увиденным городом этой крайне самобытной страны.

У гордых персов отличная википедия, на которую возложена и роль путеводителя — разделы достопримечательностей в статьях про города там неизменно подробны. Из википедии, с помощью веб-переводчика, а заодно конвертера дат разных календарей, я и черпал в основном информацию, зачастую не представленную ни на каких языках, кроме фарси. И всё таки это сильно сужает возможности гугления, да и качество машинного перевода, думаю, не стоит пояснять — поэтому свойственной мне дотошности здесь ждать не придётся. Об истории Решта я смог найти лишь то, что он известен был с 682 года, но вероятно, имел предшественника, в арабских хрониках фигурирующего как Дараламан. В те времена это, видимо, было небольшое укрепление в болотах меж речек Зарьюб и Гохар, центр левобережья Гиляна, вторичный по отношению к Лахиджану на правом берегу Белой реки. За горами бушевали войны, приходили и уходили то кочевники, то армии высоких цивилизаций, шиитский Гилян же оставался на периферии их интересов, между куда как более богатыми и обжитыми Мазендераном и Ширваном. Лишь в начале 16 века Гилян покорил Исмаил Хатаи, основатель державы Сефевидов, из которой и образовался по сути дела нынешний Иран. К тому времени Гилян состоял из двух княжеств по разные стороны Сефидруда — правобережный Биян-пиш с центром в Лахиджане и левобережный Биян-пас с центром в Реште. В державу Сефевидов они вошли как вассалы, а дальше, как часто бывает, своими руками, в череде проигранных восстаний, лишили себя остатков независимости. В 1590 году в прямое подчинение шаха отошёл Биян-пас, а два года спустя и Биян-пиш стал частью новоявленной Гилянской провинции. Центром её уже сделался Решт, да и полный старой знати Лахиджан шахскому наместнику казался ненадёжным. Но роскошных дворцов и мечетей, как там, Решту построить было не суждено — он оставался торговым городом деревянных лачуг и мощных каменных караван-сараев, один из которых в 1722 году стал фортом петровского полковника Николая Шипова. На 9 лет Гилян тогда вошёл в состав России, но даже административную единицу под него империя не учредила, так что и губернским городом тогдашний Решт не назвать. Позже русские десанты появлялись здесь раз в столетие, но в 1805 году Иринарх Завалишин так и не сумел подойти к городу, а в 1911 году гражданская война и русская интервенция в Иране сменились гражданской войной и британской интервенцией в России, и в точке соприкосновения двух гражданских войн возникла Гилянская Советская Социаилстическая республика Мирза-Кучек-хан, короткую и непростую историю которой я рассказывал в прошлой части. При последнем шахе Решт слыл «иранским Манчестером», то есть центром текстильной промышленности и одним из флагманов индустриализации страны, а в Исламской республике вдруг оказался Парижем — традиционное свободолюбие гилянцев вкупе с веками роли «окна в Европу» сделали Решт едва ли не самым вестернизированным городом страны. В общем, не худшее место для начала знакомства с Ираном:

2.

На кадре выше — площадь Шахдари, то есть Придворная. Она огромна (140 на 80 метров), пешеходна, украшена пальмами, а реплика ворот, судя по всему, означает границу Старого Решта. Ансамбль площади начал строиться за его пределами в 1907 году, когда Решт в числе первых городов Ирана (вместе с Тегераном, Исфаханом, Ширазом и Тебризом) получил муниципалитет европейского типа. Тёмные и неоштукатуренные, эти здания мелькали на фотографиях Гилянской ССР, и видимо, в их стенах в прямом смысле до смерти спорили о государственном устройстве и внешнеполитических приоритетах националист Мирза-Кучек и коммунист Хайдархан Таривердиев. И бывал здесь тогда если не поэт-футурист Велимир Хлебников, то уж точно чекист-авантюрист Яков Блюмкин. Датой окончания строительства площади же в большинстве источников указан 1926 год. Считается, что ориентировалсь местные архитекторы на Петербург, но сдаётся мне, роль прототипа здесь сводилась к банальному «чтоб как в Европе»:

3.

Здание с высокой башней — это рештская мэрия, и в переулочке справа за ней скрывается моя гостиница «Ордибехешт», а слева на крупную улицу аль-Хади глядит фасад Национальной библиотеки, пристроенной в 1928-34 годах. Основанная в 1852 году на деньги местного богача Талыш-хана Реза-Рахмата Самии, она была первой публичной библиотекой Персии:

4.

Справа от мэрии пара зданий с заглавного кадра и конный памятник Мирза Кучек-хану, чьи дом-музей и могилу я показывал в прошлой части. Мирза-Кучек, лидер гилянских «лесных братьев» (джангилийцев) в 1914-20 годах, и основал Гилянскую республику, да не учёл, что попытка сблизиться с СССР кончится засилием коммунистов. Был он вообще-то сепаратист, но при Исламской республике, как Салават Юлаев в советской Башкирии, сделался местным героем, борцом с прогнившей монархией, и в Реште смотрит с портретов и статуй почаще, чем дуэт аятолл. Но на старинном косматом Робин Гуде, думаю, у гостей из материкового Ирана в Гиляне отдыхает глаз. Пара зданий же по разные стороны памятника — это гостиница (судя по всему, бывшая) и почтамт:

5а.

А чуть поодаль в том же переулке — второе здание Рештской мэрии, может быть — её дом приёмов:

5.

На сцене перед ним под вечер трое мужиков ставили простенький спектакль, судя по заливистом хохоту собравшейся толпы — уморительно смешной. На стене — солнечные часы, в Городе Дождей не слишком актуальные:

6а.

А в обветшалом холле охранник честно дождался, пока я сделаю кадр, и только потом погрозил пальчиком — нельзя!

6.

Слева от мэрии ещё один памятник, который сложно не отождествить с шахидами Священной обороны, по-нашему говоря — героями ирано-иракской войны. Ещё где-то тут увековечен Мирза-Рафи, первый мэр Решта, судя по всему много сделавший для превращения его в «Париж Ирана», но ничего похожего на скульптуру градоначальника я в районе площади не видел:

7.

От площади расходится крестом пешеходная зона, в лавках которой есть всё, в чём может нуждаться турист. На востоке, буквально от краешка площади за той самой репликой ворот, она переходит в базар, в свою очередь сменяющийся Старым городом. На юге особых достопримечательностей нет, но там стоят маршрутки (легковые), по широкому проспекту Хомейни везущие на Фалаки-Гиль — кольцо с флагштоком у выезде, между автовокзалом и стоянкой савари (коллективных такси) на Тегеран и Казвин. Самая короткая северная улица приводит к Армянскому кварталу (который я покажу позже) и стоянке машин к терминалом до ближних Энзелей и далёкого Азербайджана. Ну а уходящей на запад улицей аль-Хади пойдём для начала:

8.

На пешеходных зонах стоят инсталляции и всегда полно туристов со всего Ирана — они едут сюда не достопримечательности смотреть, а балдеть от дождей и прохлады.

9.

Тут и там попадаются дома, облик которых явно навеян… нет, не Петербургом, но Ленкоранью или Елизаветполем, Гурьевом или Темир-Хан-Шурой:

10.

11.

Средин них — персидская «межвоенка» эпохи Реза Пехлеви, вполне укладывающая в цикл межвоенок Европы:

12.

В конце улицы аль-Хади — мечеть Салехабад эпохи Каджаров, при которой действует старейшее в Реште медресе. В Иране часто «датой» служит династия шахов, что весьма точно отражает другую, азиатскую, скорость времени: Каджары правили Персией в 1781-1925 годах.

13.

Западный конец пешеходной зоны выводит на Зелёную площадь, небольшой сквер со множеством памятников, разбитый как загородный сад ещё при шахе Насреддине, современнике Александра II. Теперь тут что-то вроде городского пантеона со множество памятников:

14.

И ещё одной библиотекой, рискну предположить, обустроенной в павильоне для отдыха шаха по пути к каспийской резиденции в Энзели:

15.

Ну а дальше расходятся бескрайние городские кварталы. В этом смысле застройка иранских городов разительно непохожа на нашу — по сути дела те же махалли с узкими извилистыми улицами, но только разросшиеся вверх до масштабов ХХ века. Проще говоря, знакомая по старым европейским городам хаотичная застройкой «единой фасадой» здесь простирается до самых окраин. Вот только, уж не знаю почему точно, в отлиие от городов начала ХХ века в этом всём нет того чувства гармонии — но может просто всю эту какофонию стилей постепенно уравняет время...

16.

Тут вообще многое воспринимается иначе. В том числе размер — формально Решт крупнее таких городов, как Иркутск или Ярославль, Вильнюс или Рига, и совсем немногим меньше, чем Львов, Кишинёв или Запорожье. Но «на глаз» это ощущается разве что на отдельных, самых оживлённых улицах — и по компактности, и по общей провинциальной атмосфере я бы дал Решту максимум тысяч 300-400.

17.

Улица аль-Хади, между тем, за Зелёной площадью становится проспектом Талегани, названным в честь одного из соратников Хомейни. Проспект этот ведёт на Фумен, вглубь Гияна и к его главным достопримечательностям — деревне Масуле и крепости Рудхн. Застроен он примерно так, как на кадре выше, но как и вся западная часть рештского центра — с вкраплениями старых, как правило заброшенных домов:

18.

Самый ухоженный из них построил в 1930-е годы местный, кажется, чиновник Мирза-Хусейн Касмеи, а с 1971 года особнячок занимает краеведческий музей. Интересный в общем (экспонаты я показывал в прошлой части), но по постсоветским меркам масштаба скорее районного, и всего из пары разделов — в залах этнографиях, в подвале археология, а посредине одинокая билетёрша, ни слова не знавшая по-английски. На параллельной же улице Остандара примерно на одной линии с ним стоит дом-музей Мирзы-Кучека, за которым я также отсылаю в прошлую часть:

19.

Фасад же областного музея глядит на церковь, по самую крышу упрятанную за высокий забор. Весьма, надо сказать, загадочная церковь — местные мне её отрекомендовали как армянскую, но в списках армянских церквей Ирана она не значится, а на викимапии вообще указана как церковь персов-протестантов (!). Крещёные персы действительно существуют, положение их в Иране тягостное, но всё же не совсем катакомбное, и уж тем более нет ничего странного в возникновении подобной общины в космополитичном «дореволюционном» Гиляне. Может, кто-то сумеет опознать конфессию по форме креста на воротах?

20.

А в паре километров от Зелёной площади проспект Талегани натыкается на мечеть Данаи-Али, стоящую посреди него на маленьком «островке». Данаи-Али — местный святой, якобы живший в 17 веке и умевший ради добрых дел находиться в нескольких местах одновременно. Однажды это выяснилось, и Данаи-Али ушёл в никуда, став заступником Решта. У мечети очень странный купол в виде пирамиды с пирамидально же вогнутыми гранями, и это какая-то очень гилянская форма — в Лахиджане тоже есть мечеть с пирамидальным куполом, немного другой, но тоже заковыристой формы.

21.

Попытавшись подойти к мечети, я впервые познакомился с иранской культурой вождения, вернее — полным отсутствием этой культуры, и поначалу даже пытался идти вперёд через поток машин, а водители нехотя щадили дурака-иностранца. Заглянув в мечеть, я увидел в её зале женщин, в основном, как и в русских церквях, немолодых. Одна из старух вскочила и замахала на меня клюкой так, что я решил уходить по-хорошему — оказалось, мужской и женский залы по разные стороны гробницы Данаи-Али имеют входы с противоположных сторон, и женщины из города входили, а мужчины — со стороны ворот. Помолиться о мужьях, уходящих вдаль — или возблагодарить Аллаха за своё успешное возвращение.

22.

Потому что сама эта дорога раньше вела в Пир-Базар — порт Решта на Энзелийской лагуне, главные морские ворота Гиляна до конца 19 века, когда рост тоннажа судов и обмеления Каспия выдвинули на передний план Энзели. Это в Пир-Базаре высаживались в 1668 году разинцы, коим Будар-хан дозволил в Реште торговать, и туда же, в Пир-Базар, они прорывались к своим стругам после налёта на винный погреб. Оттуда же приходила русская армия — успешный десант Шипова в 1722-м и встреченный шахским войском десант Завалишина в 1805-м. У последнего, впрочем, дело и до боя не дошло — с 18 века на Пир-Базарской дороге стояли каменные мосты, один из которых с русской высадкой персы тогда и успели разрушить. Первый мостик через Гохар, построенный в 19 веке — уже в черте Решта, представляет собой 5-метровую арку над желтоватым руслом. Рядом — новый автомобильный мост, а дальше город тянется узкой полосой ещё на 5-6 километров, и именно в этой его части находятся показанные в прошлой части медцентр для иностранцев «Гаем» и обсерватория.

23.

С юга к проспекту Талегани примыкает переполненный торговлей райончик Пир-Сара, один из самых старых в Реште. Сюда меня привёл случай, а вернее местный каучсёрфер Мухаммед, ещё утром у гостиницы (куда я попал глубокой ночью) подошедший ко мне на улице и заведший разговор на хорошем английском. Как я понял из чужих путевых заметок, если с вами подобного не случилось — значит, вы не были в Реште, хотя не знаю, это один Мухаммед такой шустрый, или просто здесь так заведено. Худенький, сутуловатый, лысеющий Мухаммед был учителем испанского, а жил в маленькой и очень захламлённой квартире с сестрой, такой же немолодой и одинокой. По национальности они были талыши, однако Мухаммедова сестра ни чертами лица, ни его выражением не отличалась от большинства россиянок «за 40». К зеркалу на стене были приклеены мелкие банкноты из самых разных стран, в том числе 50 рублей, а на столе лежал учебник русского языка, и значение отдельных наших слов из него я разъяснял Мухаммеду. Поводив меня по непарадным закоулкам города в совсем ещё не знакомой стране, напоив в своём доме чаем (но при этом воздержавшись присоединиться — Рамадан на дворе!), он предложил встретиться в 21 часа у гостиницы и посидеть в каком-нибудь кафе. Весь мой опыт поездок по Средней Азии говорил, что выйдя в 21 час в означенное место, я его там не увижу — и всё же выйдя для очистки совести, я оказался прав...

24.

В Пир-Саре нашлась презмистая мечеть (с кадра выше) и руины бани, от которых уцелел лишь завешанный тряпкой изразцовый фасад. Умирающие памятники «средовой» архитектуры — в Иране зрелище как бы ни более привычное, чем в России.

25.

Дальше на юг кривые шумные улицы между разномастных фасадов привели меня в Мохташам — городской парк, благоустроенный в 1960-х годах в излучине Гохара. На опушках его — мозаичные таблички, а в глубинах — футбольное поле, тренажёры, детские площадки… и, кажется, бесплатный хостел — в некоторых аллеях на КАЖДОЙ лавочке кто-нибудь спал, причём однозначно не бомж.

26.

В 19 веке же здесь был усадьба биглярбека (наместника) Акбар-хана, умершего в 1887 году. Тем не менее, при жизни (то есть лет на 20-30 пораньше) он построил здесь небольшой дворец Кола-Ференги. Это, между прочим, не имя собственное, а целый тип построек в дворцовом зодчестве Персии — в переводе Европейская шляпа:

27.

А над Гохаром — деревянная скульптура из древесного ствола, совсем как где-нибудь в России:

28.

Ещё несколько кадров к югу от центра — например, больница с явно старыми одноэтажными корпусами, которую я едва успел заснять из окна такси:

29.

Ещё какие-то приземистые постройки за покрытым граффити забором. Думаю, вы обратили внимание на обилие пальм — в Реште они действительно натыканы тут и там, при том, что в окрестных лесах подобного не увидишь. Здесь это такое же искусственное украшение города, как в соседнем Баку или в Ялте, и более того — своеобразная «фишка» Решта, которую я не припомню в других посещённых останах:

30.

От парка по улице Мотахари я пошёл на север, в сторону площади. Но вот прямо на газончике — чья-то явно святая могила:

31.

И свернув с Мотахари направо, оказываешься в тихих переулках. С каждым кварталом на восток их вид делается всё более неухоженным, но в пейзаже всё больше и больше старинных домов с черепичными крышами:

32.

Переулочки приводят на длинную площадь вдоль торгового ряда, большинство лавочек которого можно проходить насквозь:

33.

В этот же ряд встроена ещё одна старинная баня с роскошной майоликой на портале:

34.

Судьба её чуть лучше, чем у бани на Пир-Сара — внутри теперь базарная подсобка:

35.

С другой стороны — Гульдаст-мечеть (1790) с характерным грибовидным минаретом:

36.

А с другой стороны ряда и старейшее гражданское здание Решта — Шёлковый дом 1820-х годов, принадлежавший знакомому нам меценатскому роду Самии. У дома обширный двор с прудом и садом, но как я понимаю, он до сих пор в частной собственности, а потому мне оставалось лишь снимать из-за забора:

37.

Ещё одна мечеть с минаретом-«грибом», который видимо когда-то был приметой гилянского зодчества, есть на дореволюционных фотографиях. Подписанная как Соборная мечеть, может она по сей день стоит где-нибудь в переулках....

37а.

… а может теперь выглядит так: сердце Старого Решта — огромный Мавзолей сестры имама, в данном случае — имама Захареддина аль-Мараши, крупного богослова 15 века из Мазендерана. Звали сестру Фатима, и молва здешнюю могилку отождествляла, конечно, дочерью Пророка, хотя та имаму Али была не сестрой, а женой. Как бы то ни было, именно Мавзолей сестры Имама был в Реште центром жизни, с его крыльца неизменно начинались народные волнения, а в Конституационную революцию вокруг мавзолея «стоял майдан», то бишь лагерь местных жителей, требовавших европеизации и конституции.

38.

Огромное здание, построенное явно уже при аятоллах, скрывает внутри сам мавзолей (1903-13) с этим типично персидским зеркальным убранством:

39.

В основном же я в Старом Реште просто нарезал круги по извилистым улочкам, и хотя явно видел далеко не всё приметное, всё же представлю здесь небольшой улов. Вот неподалёку от Мавзолея сестры имама — руины ещё одной бани с мощным куполом:

40.

На той же улице, где «грибовидный» минарет — мавзолей Аббаса и Исмаила, уж не знаю, чем именно прославившихся. Мой взгляд же привлекли гуляющие по двору стада голубей и куриц, но смотритель на крылечке жестом потребовал уходить:

41.

Большая мечеть Сеикалан (Великих Сеидов) на уже знакомой улице Мотахари, у границы Старого Решта с его базаром. Где-то рядом с ней — ещё и первая в городе (1909) женская школа:

42.

Неподалёку в перелочке скрывается особняк Пир-Аббаса (1907), самый роскошный дом Старого Решта:

43.

Пир-Аббас — видимо другая часть имени уже знакомого Мирзы-Рафи, первого рештского мэра, и тот ансамбль на Городской площади — тоже его творение. Была ли здесь коррупционная составляющая — не мне знать, но если была, то скорее Пир-Аббас купил высокую должность, чем проворовался на ней. В конце концов это именно он пытался лепить из Решта «Париж Ирана», и даже для своего особняка деревянные части заказывал из России:

43а.

Но если левая дверь вполне в духе русского модерна, то правая сюда попала явно через Красноводск:

44.

Как бы то ни было, все эти двери оказались заперты, а дом из европейских деталей его хозяин выстроил по мусульманском обычаю фасадом во двор:

44а.

Интересных особняков по улицам Старого Решта в принципе расставлено немало:

45.

В том числе, что очень по-гилянски — полностью или частично деревянных, с верандами и лоджиями вторых этажей:

46.

Вообще, может персам Решт потому и казался Парижем, что архитектура его какая-то не совсем мусульманская — я бы подумал скорее на Грузию или Балканы. Вместо пышных дворов за глухими стенами — красивые, проработанные фасады с порталами дверей, барельефами, широкими окнами, вычурными рамами. И конечно же нетрудно догадаться, что представления о прекрасном местные купцы везли не из Парижу, а из Астрахани или Баку.

47.

Дальний угол Старого города, куда я не дошёл, известен в Реште как Еврейский холм. Но из переулочков я выбрался к улице Шариати, от Городской площади ведущей на восток, к мосту через вторую городскую речку Зарьюб. Вдоль неё — более современный фасад Старого города:

48.

К площади я возвращался сквозь Рештский базар, по восточной традиции раскинувшийся на добрый километр:

49.

Теоретически, в глубине базара есть площадь Чахарсуг (то же, что Чорсу в Средней Азии — «4 потока», «Стечение»), а в базарных переулочках запрятано полтора десятка мечетей и караван-сараев начала ХХ века. Мне подвернулся лишь одинокий кирпичный портал совсем среднеазиатского вида:

50.

Так я вернулся на площадь Шахдари, и мимо уже знакомых почтамта и второго здания мэрии, по самой короткой из пешеходных улочек, прошёл квартал на север. Там, у огромной стоянки такси, стоит ещё одно обшарпанное, но явно историческое здание с запертыми наглухо воротам:

51.

Это — Армянский квартал, судя по всему и ставший основой для рештского Нового города. Армян в глубь Персии в начале 17 века, в ходе очередной войны с турками, выселил тогдашний шах. Его целью было оставить турками лишь безлюдные горы, но после таких манипуляций шиитам вернуться к нынешнему Еревану было дозволено, а армянам — нет. Вплоть до Туркманчайского договора реальным центром Восточной Армении было исфаханское предместья Новая Джульфа (Нор-Лжуга), и лишь с середины 19 века персидские армяне начали массово переселяться в овладевшую их исторической родиной Россию. Русская Армения стала этаким прото-Израилем на ставших тюркскими землях, и куда-то туда, видать, уходят корни нынешней армяно-азербайджанской вражды. Но в целом армянские кварталы в городах Персии были такой же обыденностью, как еврейские гетто в Европе, и одна из крупнейших общин уже в 17-18 веках образовалась в Реште. Ведь за морем стояла Астрахань, где в те же времена на армян приходилось большая часть купечества, и две общины стали важнейшими посредником в российской торговле шёлком. Думается, именно армянский винный погреб разграбили в своё время разинцы, погрузив город в уличные бои. А как-то русский посланник наблюдал, как в Решт пришли английские купцы, продававшие сахар. Армяне тут же сами где-то разжились сахаром, божились, что у них огромные запасы, а продавать его стали чуть подешевле. Следом и гостям пришлось снижать цену, за несколько дней «войны дэмпингов» цена упала вдвое, а затем сахар просто выкупили у англичан несколькими крупными партиями. Ну, а стоило было иностранцам скрыться — как оказалось, что покупателями были те же самые армяне через подставных лиц, цена же резко стала выше, чем была в начале! Но разгромили рештскую общину не за это, а за подозрения в связях с Россией во время русско-персидских войн начала 19 века, и лишь ко временам Насреддин-шаха армянский Решт ожил вновь.

52.

Как я понимаю, портал с воротами принадлежит запертому армянскому караван-сараю, а вот черепичная крыша на кадре выше — это армянская школа «Ануширван» (1873). Такое название выглядело компромиссом — Хосров I Ануширван из династии Сасанидов правил Ираном в 531-79 годах, и эпоха его осталась для Ирана золотым веком, вернуть страну в которой не сумели ни Сефевиды, ни Пехлевиды, ни аятоллы. Добрую память Ануширван оставил у всех народов Персии, включая тех же армян, тем более его эпохе предшествовали мрачные времена борьбы за сохранение христианства. В общем, в честь древнего «доброго царя» армяне назвали свою школу, а при ней умудрились организовать в те же 1870-е годы ещё и первый в Иране театр европейского типа. Нынешнюю церковь Святого Мешропа построили в 1954 году — армяне и ныне заметны в Иране. По факту это самое привилигированное из его национальных меньшинств, которому доступны и образование на родном языке, и запретное пьяное зелье. Но ворота армянских храмов я видел только наглухо запертыми:

53.

Дальше в той стороне — «зиккурат» администрации Гиляна: в отличие от СССР, подобные здания в Иране обычно стоят не на площадях.

54.

А вот банк на проспекте Хомейни, ведущем к автовокзалу Фалаки-Гиль. За пределами центра в Реште много выделяющихся зданий, но всё же настоящих высоток, хотя бы под сотню метров, в городе нет:

55.

В той же стороне — главная в Гиляне мечеть Мосалла, которую в Старый город впихнуть просто было бы некуда. Но обратите внимание — с теми же минаретами-«грибами»:

56.

А вот традиционный гилянский домик, кажется аутентичный и перевезённый откуда-то из деревень, стоит в компании гигантского самовара у дороги на Энзели. Может, это городской филиал Музея сельского наследия Гиляна, расположенного в 20 километрах за городом. Но туда доедем позже, а ещё кое-какие детали — музей и мавзолей Мирзы-Кучека ближе к центру, медцентр и обсерваторию на западной окраине и фабрики на восточный, — я уже показывал в прошлой части. В Реште, своём первом иранском городе, я фотографировал много такого, на что позже внимание обращать перестал — и потому в один пост рассказ не поместился.

57.

Но по той же причине и осмотрел Решт я несколько хуже, чем Казвин, Сари или Горган, да и просто тогда не въехал ещё в логику иранского города. В целом тут, конечно, не Париж, но хотя бы Белгород — среди виденных мной крупных городов Решт выделяется чистотой, ухоженностью и обилием зелени. Да и космополитизм Гиляна — не пустой звук: по концентрации стильно одетых людей, мужчин с хаерами, женщин в почти европейских (кроме платка) одеждах, Решт, пожалуй, даст фору столице. А подростки на проспекте Талегани, парни и девушки, даже себе позволяли при встрече обняться — поверьте на слово, тут это правда свобода!

В следующей части покажу Энзели — главный порт Ирана на Каспии.

Обзор поездки (в основном Азербайджан) и оглавление.

Русская Персия. Наследие России в Иране.

Современный Иран. Впечатления и детали.

Современный Иран. Исламская республика и её обитатели.

Современный Иран. Транспорт.

Общий колорит Гиляна.

Решт. Столица Гиляна.

Энзели. Северный порт Ирана.

Руд-хан. Горная крепость.

Масуле. Деревня для селфи.

Музей сельского наследия Гиляна.

Энзели-Тегеранское шоссе и дорога в Сари.

Казвин. Новый город и Кантур.

Казвин. Старый город

Сари.

Бендер-Туркмен и остров Ашур-ада.

Горган, бывший Астрабад.

Туркменская степь. Гумбади-Кавус и Халед-Наби.

Башня Свободы и виды города.

Общее о городе.

Тегеранский метрополитен.

Большой базар.

Национальный сад.

Дома и улицы.

Посольства и кладбища.

Музей Священной обороны.

Саадабад и ущелье Дарваз.

Разное.

… а также, вероятно, другие места, куда я доеду осенью.