Малярия - [История Медицины]

ДАНГЕР: Если вы не хотите читать многобукав или по какой-то причине любите смотреть видео или хотите видеть иллюстрации сразу в готовом виде, то внизу есть видос, мотайте :)

С чем у вас ассоциируется эта картинка? Рай, блаженство, отдых? Может быть, отпуск? Неописуемая красота, не правда ли? Такими прекрасными видами хочется любоваться до конца жизни...
До конца своей недолгой жизни, так как приехав сюда, в дельту реки Меконг во Вьетнам, вы рискуете умереть от самой резистентной формы малярии, которая только есть на этом свете. Особенность этого места заключается в том, что здесь обитает наиболее опасный вид малярийных плазмодиев, которые сумели приспособиться к большинству лекарственных препаратов.

И при нынешних темпах развития или попустительства могут очень скоро приспособиться и ко всем остальным.
Всем огромное медицинское приветствие! Сегодня я расскажу вам о таком опасном тропическом убийце, как малярийный плазмодий, проведу вас через тернистый путь открытий всех его видов и форм и поведаю вам историю борьбы с этой напастью.
Малярия — это по большей части тропическое и субтропическое заболевание, которое проявляется в виде озноба, лихорадки, сильного жара, тошноты, помутнения сознания, галлюцинациями и другими не очень приятными штуками, которые в конце концов убивают носителя. Причем, приступы лихорадки имеют свою цикличность и повторяются каждые 2-3 дня. Жар и лихорадка продолжаются в течении 10 часов, после чего температура спадает до следующего раза. Это связано с жизненным циклом малярийного плазмодия, но об этом чуть позже.
Каждый год малярией заболевают от 200 до 500 миллионов человек, из которых от одного до трёх миллионов с летальным исходом. И в большинстве случаев это дети до 5-ти лет и беременные женщины.

Это довольно древнее заболевание, первые летописные описания отходят в 2700-ый год до.н.э к древнему Китаю. В рядах её возможных жертв были такие выдающиеся личности как Александр Македонский, Христофор Колумб, Чингизхан, Данте и Лорд Байрон.
Район её распространения охватывает 106 стран, в которых проживает около половины всего населения планеты. Она находится на 5-ом месте в мире по числу летальных случаев среди инфекционных заболеваний, и темпы её распространения за последние 40 лет выросли в 2-3 раза.
Но не стоит паниковать. Основные очаги заболеваемости малярии это тропики: Африка, Индия, Вьетнам, Камбоджа и Колумбия, ну и Бразилия. Сейчас ареал распространения этой заразы немного отошел к странам третьего мира и тем местам, которые больше всего по климату для неё подходят.

То есть, туда, где живут малярийные комары, и где полному жизненному циклу малярийного плазмодия не мешает, к примеру, холод. Но так было не всегда. Совсем недавно она была очень широко распространена и в умеренном климате. Её встречали в США, Скандинавии и даже Канаде.
В Англии её называли “болотной лихорадкой” из-за того, что она была широко распространена в низменных прибрежных районах. Для многих народов, населявших побережья Черного и Средиземного морей, малярия была эндемическим заболеванием. Везде где жил малярийный комар, была и она.

В США буквально сто лет назад ежегодно регистрировалось до полумиллиона случаев заболевания малярией, а в СССР с 1934 по 35 год, было зарегистрировано более 9 млн случаев.

Начали понимать малярию около 140 лет назад и абсолютную точку в этом вопросе ученые поставили буквально недавно, открыв все жизненные циклы всех видов плазмодиев. Начался этот процесс ещё в 70-ых годах позапрошлого века, в 1880 году, с открытия одного армейского врача по имени Шарль Луи Альфонс Лаверан.

Надо сказать что это именно то время, когда формировалась картина мира, основанная не просто на допущении, что все болезни исходят из воздуха, а то самое время, когда открываются разные бактерии, и человечество с ними начинает бороться приближенными к современным методами. До этого люди думали, что все болезни — это дело рук вонючих миазмов, а не паразитических микроорганизмов, да и само название “малярия” тому подтверждение — происходит оно от итальянских слов mal aria и буквально означает “плохой воздух”.
Это были времена великих открытий в медицине, когда такие микробиологи как Луи Пастер и Роберт Кох шаг за шагом открывают бациллы сибирской язвы, туберкулезную палочку и холерный вибрион. И эти их достижения несомненно повлияли на открытие этого простого армейского врача.

Лаверан выделяет малярийного плазмодия, находясь в Алжире в составе экспедиции по изучению малярии, но ему не верят, т.к это первый случай, когда простейшие были определены, как источник болезни. Ну и ещё и потому, что в те времена теория миазмов была ещё очень крепка и никто из известных ученых не спешил списывать её со счетов. Но если во втором случае это была стандартная борьба устоявшейся традиционной парадигмы с новыми данными, которые её шатают, то в первом случае это была конкуренция данных, полученных уже современным способом. До Лаверана итальянские и немецкие ученые предположили, что малярия вызывается бактерией, но никак не простейшим. И представленные Лавераном доказательства сочли за то, что ему просто померещились какие-то непонятные жгутики, которые являются ничем иным как просто результатом распада клеток крови.

На такое недоверие повлиял наверное ещё и тот факт что Лаверан в медицине и науке как таковой был просто каким-то ноунеймом. Тут величайшие умы человечества бьются над разгадкой, а потом приходит какой-то армейский офицер и делает открытие, за которое ему, кстати, потом и нобелевку дадут в 1907 году.

Он установил, что определенные разновидности комаров передают малярию птицам, и выделил паразитов из слюнных желез комара. За это, кстати, в 1902 году ему дали нобелевскую премию, но, как и в прошлый раз, это достижение не было единоличной заслугой Росса. На протяжении 20-ти лет ученые со всего мира шаг за шагом открывали сначала одну форму паразита, потом вторую, третью и в итоге четвертую.

Среди ученых, посодействовавших этим процессам, были и русские, такие как Дмитрий леонидович Романовский с его пятнами, которые помогли выявлению паразита, и Василий Яковлевич Данилевский, который изучал паразитов у птиц. Их работа в итоге уже помогла итальянским ученым открыть паразитов, которые убивают людей. Это не вся история открытий, связанных с малярийным плазмодием, но я, наверное, и так вас порядком утомил своими скучными рассказами. Для подробного ознакомления с темой я оставлю в описании ссылочки на материалы.
А теперь давайте перейдём к ещё более скучным вещам, к жизненному процессу малярийных плазмодиев как в теле человека, так и в теле комара. Собственно говоря, это нужно, чтобы понять, как он нам вредит и почему с ним так сложно бороться. На самом деле жизненный цикл малярийного плазмодия это чертовски интересная штука, вот без преувеличений, такой фигни вы ещё не видали! Наверное :)
Интересный он тем, что это не просто какая-то хрень, которая проникает в тебя и начинает там размножаться. Не-е-ет. Плазмодий не настолько примитивен, всё намного сложнее. Вот настолько!

Ну или вот так, если проще :)

Я когда в первый раз увидел тоже слегка впечатлился. Но давайте к конкретике. Малярийные плазмодии переносятся определенным видом комаров рода Anopheles, которые у нас к счастью не в большинстве. Малярию вызывают только 5 видов плазмодиев. Вот эти!

И все они имеют очень сложный жизненный цикл, в котором сочетаются половое и бесполое размножение. Причем, обе эти стадии не похожи друг на друга и проходят в разных носителях, т.е жизнедеятельность плазмодия в комаре очень сильно отличается от жизнедеятельности в человеке. При том, что вид это один и тот же, т.е плазмодий эволюционировал так, что для полного жизненного цикла от А до Я ему обязательно нужны два резервуара, человек и комар, по другому никак, иначе он не выживет. Это говорит о том, что эволюционировал и приспосабливался паразит очень долго и прошел очень сложный тернистый путь.

Если вы выбрали путь чтения и не смотрели видос, который внизу, то вам для наглядности будет полезен и этот ролик, т.к тут весь жизненный цикл четко и по полочкам :)

Начинается все с укуса зараженного комара, самки комара, которой нужна наша кровь, чтобы выносить потомство. Тогда паразит в виде спорозоита вместе со слюной этого самого комара попадает в нашу кровь. Добирается до клеток печени, оседает там и ждет, т.е размножается. На все это нужно время, именно поэтому первые признаки малярии проявляются через 5-20 дней после укуса. Затем, достигнув определенного уровня развития, плазмодий уже в виде шизонтов начинает оккупировать эритроциты — клетки крови, если кто не знает. Они начинают в них накапливаться и размножаться, постепенно выедая его изнутри. В итоге клетка крови теряет подвижность и начинает оседать на стенках сосудов.
Шизонты в эритроцитах активно делятся и создают вместо одной большой клетки множество маленьких, которые называются мерозоитами. И в результате распада эритроцита все эти мелкие засранцы мерозоиты попадают в плазму крови, вызывая приступ лихорадки.
Дальше у паразита стоит цель захватить все клетки крови, что собственно в конце концов и должно убить человека. Но это ещё далеко не все. Эти засранцы намного хитрее. Приступ заканчивается в то время, как они попадают в другие клетки крови и там внутри начинают развиваться, но не так, как в прошлый раз, а уже создавая там и половые клетки тоже. То есть, понимаете, как все хитро? Первый раз они из одной формы переходят в другую, чтобы второй раз уже от бесполого размножения перейти к половому, которое будет происходить уже ВНЕ тела человека.
И вот для того, чтобы плазмодий жил, нужно чтобы эти половые его клетки попали в комара, что и происходит, когда комар кусает зараженного малярией человека. Те клетки плазмодия, которые опасны для человека, погибают в желудке комара, а вот половые клетки там обживаются, формируют яицеклетку и сперматозоид. И, угадайте, что потом происходит в самом желудке комара? Правильно! Оплодотворение.
И уже оплодотворенная она начинает в прямом смысле этого слова сваливать и закрепляться в стенке кишечника комара. Затем превращается в ооцисту, споробласты и в конечном итоге в спорозоиты — да, в тех самых товарищей, с которых всё начиналось. Они перемещаются в слюнные железы комара и потом, как думаете, что? Да, они снова попадают в человека, чтобы там размножиться в достаточном количестве и вызвать пару тройку приступов лихорадки.

Казалось бы, нахрена плазмодию человек? Он же может и в теле комара неплохо жить. Но люди здесь служат огромными спермобаками для плазмодия, т.к крови в человеке для образования будущего потомства гораздо больше, чем в комаре, который и так пьет потом её у людей. Получается, в этой порочной цепи человек — это очень хороший способ произвести гораздо больше потомства и расширить своё влияние, тем самым продлив себе жизнь не размениваясь по мелочам.

Вот такой вот он малярийный плазмодий: интересный, ужасный и смертельно опасный. Но, справедливости ради, стоит заметить, что лечить малярию научились ещё в древности. И первым лекарством от малярии была полынь однолетняя.

Её целебные свойства обнаружил китайский учёный Гэ Хуна ещё в 340 году нашей эры. Целебной она оказалось из-за того что в ней находится атемизинин, который к слову выделить в чистом виде удалось только в 60-ых годах двадцатого века. За это китайской исследовательнице по имени Ту Юю в 2015 году и дали нобелевскую премию — третью за все время, связанную с открытиями в области лечения малярии.

Но стоит заметить, что до того, как артемизинин выделили в чистом виде, его эффективность в разных видах оставляла желать лучшего. Однако, как говорится, на безрыбье и рак — рыба. И самое забавное, что премию ей дали в 2015 году, но во многих районах Азии у малярийного плазмодия уже успела выработаться резистентность к этому препарату, и здесь людям приходится возвращаться к более старым методам.

И вот здесь на сцену вступает более интересный препарат, который в отличие от полыни был намного эффективнее в борьбе с болезнью — хинин (ну или кора хинного дерева, или же иезуитская кора).

Это препарат, который на долгие годы обеспечил Европу да и весь мир лекарством от такой страшной напасти, как малярия.
История хинина начинается с открытия европейцами западного полушария, и одновременно завозом малярийного плазмодия, который для обитателей нового света был чем-то новым и не менее опасным, чем чума, оспа, тиф, дифтерия, коклюш… ой да чего туда только не завезли эти европейцы.
Хинин — это вещество, которое содержится в коре. Существует около тридцати видов этого дерева, все они относятся к роду Cinchona. Родиной цинхоны являются восточные склоны Анд — от юга Колумбии до Боливии, расположенные на высоте от тысячи до трех тысяч метров над уровнем моря. Открытие этого целебного дерева приписывают многим, точнее, есть много историй о том, как его нашли.

К примеру, одна из них говорит о том, что оно было открыто случайно, когда один испанский солдат, страдающий от приступов малярии, решил испить воды из источника, вблизи которого росло много хинных деревьев, и чудесным образом исцелился. Или же история про графиню Чин-Чон, в честь которой якобы и решили назвать лекарство в слегка измененном виде. Мол эта графиня, которая была женой вице- короля, заболела малярией, и, перепробовав все средства, решила согласиться на предложение доктора лечить её местным лекарством, которое и было корой хинного дерева. Потом, когда она выздоровела, она решила поделиться с миром этим лекарством и завезла его в Европу.

Но и у этой версии есть недостатки, точнее несостыковки, которые не позволяют перевести её из разряда гипотез. И по-видимому, да не по видимому, а так утверждают ученые, малярия в новом свете появилась с приходом европейцев. И не откуда-то там, а из западной Африки вместе с рабами, которые работали на плантациях. А так как европейцы в новом свете были гостями не совсем давними, то и малярия там была одной из множества новых болезней. И поэтому гипотеза о чудесном традиционном методе, которым лечились веками напролет, немножко преувеличена и звучит неубедительно. Плюс по разным данным жены этой у вице короля уже не было к моменту когда он находился в Америке. В этом случае я предлагаю вернуться к монахам иезуитам, по крайней мере, эта версия выглядит более изученной.

В 1633 году священник Антонио де ла Каланча описал замечательные свойства коры “лихорадочного дерева”, и его братья иезуитского ордена в Перу сразу же начали использовать хинную кору для лечения и предотвращения малярии. Примерно лет через десять или около того брат Бартоломе Тафур привез в Рим это чудодейственное зелье. Слухи о том, что появилось новое работающее лекарство от малярии, распространились очень быстро.

И уже в в 1655 году конклав, собравшийся для избрания нового папы, сохранился в полном составе, до этого, сколько бы они не собирались, всегда несколько человек умирали от малярии.

Затем уже именно иезуиты начали вывозить из нового света кору и распространять её по европе, оттуда и название — иезуитская кора.
Кстати, был ещё один забавный случай с отрицанием лекарства англичанами. Скажем так, они не очень любили иезуитов и, т.к за хинной корой плотно так закрепилось название иезуитской, они напрочь отказывались её принимать. В 1658 году от малярии даже умер Оливер Кромвель, который всячески открестился от лекарства иезуитов. Но в 1670 году в Англии появилось новое чудодейственное лекарство от лондонского врача и аптекаря Роберта Тальбора, который очень сильно призывал англичан отказываться от иезуитской коры и принимать его лекарство. Позже, уже после смерти Тальбора обнаружилось, что этим лекарством было не что иное, как всё та же иезуитская кора. Англичане, наверное, потом были жутко недовольны, но особо никто не возникал, т.к люди то выживали.
Впрочем, в то время корой хинного дерева лечили очень многие болезни: от нарушения пищеварения и выпадение волос до рака. В те времена это было нормальной такой практикой. И отчасти это, а отчасти и действительно сильное распространение малярии — не забываем, что это времена активной колониальной деятельности, — стало приводить к истощению запасов хинного дерева. К концу XVIII века ежегодно вырубалось около двадцати пяти тысяч хинных деревьев, хотя кору можно было снимать и не срубая дерево, но ведь если его срубить можно быстро и легко содрать абсолютно всю кору, так же выгоднее, тем более что продавалась она совсем не за дешево. А так как это был самый расцвет колониальной экспансии и хинин нужен был прямо здесь, и прямо сейчас нужно было что-то думать.

Кстати в то время у англичан вошло в традицию вечерком каждого дня выпивать настойку хинина для профилактики, а так как он очень горький, то они стали добавлять в него джин, так и появился джин собственно говоря тоник.

К тому времени ученым уже удалось выделить из хинной коры, в которой помимо хинина есть ещё около 30 других алкалоидов, сам хинин. Также получилось выделить именно тот сорт дерева, в котором хинина больше всего. Но вот проблема, во всех основных колониях Англии и Голландии малярия была эндемическим заболеванием, и хинин нужно было добывать как никогда быстро. Нужно было как-то научиться выращивать хинное дерево вне его традиционного места произрастания ещё и потому, что эти места были не в юрисдикции Англии и Голландии. И цена на кору была просто непомерной, настолько непомерной, что Боливия, Эквадор, Перу и Колумбия, для того чтобы сохранить свою монополию запретили вывозить из своих стран целые деревья или семена.

И опять жажда наживы поставила практически весь мир перед нехилой такой проблемой, но, как говорится, деньги превыше всего. Это же их и погубило, ну, точнее их монополию, т.к всегда есть люди которые предложат больше.
Так в 1853 году директор ботанического сада на острове Ява голландец Карл Юстус Хасскарл умудрился тайно вывезти из Южной Америки мешок семян. Также поступили и Англичане начав выращивать дерево в Индии и на Цейлоне, но всплыла уже другая проблема, вывезенные деревья не радовали изобилием хинина в своей коре. Все приуныли и на время смирились с непомерными ценами монополистов из Южной Америки, но это продолжалось недолго.

И уже в 1861 году австралиец Чарльз Леджер уговорил боливийских индейцев продать ему семена того самого вида хинного дерева, в котором содержалось много хинина. Когда ему это удалось, он хотел перепродать семена англичанам, но правительство Великобритании завыпендривалось, мол мы в это больше не верим, почему твои семена лучше тех, которые сперли мы.
А вот правительство Голландии купило фунт семян этого дерева и стоило это им всего двадцать долларов. Позже эту сделку голландцы назвали самой удачной сделкой в истории, т.к выяснилось, что содержание хинина в коре этого вида достигает 13 %, а по сравнению с предыдущими попытками это прям успех.

И уже к 30-ым годам 20 века 95% всей хинной коры добывалось на Яве, голландцы надо сказать на этом неплохо так обогатились.

Рассказывать о том, как синтезировали чистый хинин и другие вещества, которыми лечили в разное время малярию, я, наверное, не буду, я и так уже вас утомил всеми этими подробными рассказами. Давайте я вам лучше расскажу, какое нелекарственное средство очень сильно помогло человечеству в борьбе с малярийным плазмодием.

В начале 20-ого века, благодаря целому ряду факторов, в Европе и Северной Африке заболеваемость значительно сократилась. В этом сыграли роль и совершенствование медицины, сокращение сельского населения, осушение болот, широкая доступность лекарств да и в целом улучшение жилищных условий. Но тем, что поставило практически абсолютную точку в распространении малярии, является такое вещество, как ДДТ. Не те ДДТ, которые про осень поют, а такая штука под названием инсектицид. Этот химический препарат устроил холокост насекомым, что, черт побери, оказалось очень выгодно в борьбе с малярией.

В 1955 году ВОЗ начало проталкивать опыление малярийных районов, что буквально за несколько десятилетий позволило некоторым странам избавиться от малярии практически полностью.

На момент начала использования ДДТ в малярийных районах проживало около одного миллиарда восьмиста миллионов человек. К 1969-ому году опасность заражения малярией сократилась процентов на сорок. В Греции, к примеру, ещё в 1947-ом году фиксировали 2 миллиона случаев заболевания, а в 1972-ом всего семь, не миллионов, а просто семь случаев.

В Индии до 1953-го года ежегодно фиксировалось около семидесяти пяти миллионов случаев, а к 1968-ому году эта цифра сократилось до трехсот тысяч. Что-то похожее наблюдалось и во всем мире, люди в прямом смысле молились на этот инсектицид.

В 75-ом году ВОЗ даже объявила Европу полностью свободной от малярии. Но это продолжалось недолго, так как открылись и другие — уже не совсем полезные — качества этого вещества. Все дело в том, что он имеет свойство накапливаться в тканях животных, и приносит им вред, убивает не только комаров, но и тех кто ими питается. И в конце концов его чрезмерное распыление привело к появлению комаров, устойчивых к инсектициду.

И постепенно под шумок защитников природы ДДТ перестали использовать в развитых странах, причин этому было много. Но в целом распыление этого инсектицида, можно сказать, спасло Европу и многие другие страны от малярийной напасти. И хоть сейчас те времена экологи вспоминают, как страшный сон, ДДТ всё же сыграл свою роль в защите человечества. Эдакий Хэнкок, который спасает человечество от большой опасности, но из-за своего скверного характера неплохо так гадит всем остальным.

И вы сейчас после всего того, что я вам сказал наверное подумали, а как же иммунитет? И да, за все это долгое время приспосабливаться научились не только паразиты, но и сами люди. У народов Африки и Азии, где малярия является эндемическим заболеванием, по-разному формируется некоторый иммунный ответ на малярийного плазмодия, и местные переносят малярию гораздо легче, чем приезжие европейцы или американцы.
Но это еще не все. К югу от Сахары распространился один очень интересный вариант гена, который помогает его носителю не болеть малярией вообще! Таких около 25% из всех проживающих в этом регионе людей. Мутация заключается в наличии аномального белка — гемоглобина в эритроцитах, т.е в клетках крови, как раз там, где и проходит основной жизненный цикл малярийного плазмодия.

Гемоглобин отвечает за перенос кислорода ко всем жизненно важным местам нашего организма, и совсем незначительное его отличие от нормальных белков гемоглобина вызывает такую неприятную болезнь, как серповидно-клеточная анемия. Эритроциты здорового человека имеют округлую форму и они достаточно упругие, что облегчает им путешествие по капиллярам нашего организма.

А вот у больных серповидно-клеточной анемией около половины всех эритроцитов имеют жесткую и вытянутую форму в виде серпа — потому она так и называется. Такая их форма затрудняет прохождение эритроцитов через капилляры, которые очень часто забивает, оставляя жизненно важные органы без питания и кислорода.

В целом такие клетки эритроцитов погибают значительно чаще, чем здоровые что и приводит, собственно говоря, к анемии. И до недавнего времени от серповидно клеточной анемии больные умирали ещё в детстве из-за инсульта или нарушения работы почек, сердца, печени. Но сейчас её научились лечить, и теперь люди живут с ней достаточно долго и безболезненно.
Весь прикол здесь состоит в том, что, если этот вариант гена есть у обоих родителей, ребенок заболеет серповидноклеточной анемией и умрет в детстве. Однако если же этот вариант гена есть только у одного из родителей, то ребенок может и не заболеть ей, но, что в данный момент наиболее интересно, в таком случае он не заболеет и малярией.

Почему люди с этим и некоторыми другими видами анемии не болеют малярией, пока вроде как и не известно, но известно что не болеют именно поэтому.

Но здесь ещё есть ряд условностей, к примеру если у человека есть ген, но нет анемии, у него тоже могут быть проблемы со здоровьем от которых он вполне может и умереть. Это все связано с самой физиологией развития этих эритроцитов хоть их количество в крови у таких людей, как правило, не превышает и одного процента. Но суть не в этом, суть в том, что даже если ты не предрасположен к анемии и у тебя есть всего лишь один этот ген, то ты все равно можешь умереть с какой-то долей вероятности, но в этом случае гораздо позже и уже после того, как оставишь потомство.
Получается, что анемия могла убивать людей, но не всегда. И люди с одним вариантом гена доживали до репродуктивного возраста и размножались, в то время как люди без такого гена зачастую погибали от малярии ещё в детстве. Таким вот образом, отбор способствовал появлению людей, которые обладали бы иммунитетом к малярии и не особо болели серповидно-клеточной анемией.
И именно эта вроде как полезная мутация в гене поспособствовала тому, что большинство его носителей на долгие поколения попали в рабство и были вынуждены всю свою недолгую жизнь работать на сахарных плантациях, обогащая европейцев. Работорговцы сразу пронюхали, что вот эти парни не болеют малярией и активно вывозили их на плантации Южной Америки, как раз туда, где от малярии очень часто погибали местные.

Кстати, у местных аборигенов не выявили такого аномального гемоглобина, и это очередной раз доказывает, что малярию в новый свет завезли именно европейцы.

В общем, малярия — это не просто какая-то далекая болезнь, которой когда-то там болели африканцы и азиаты. Эта болезнь прямо сейчас убивает минимум миллион человек в год. Малярия сформировала нас, нашу историю, историю мировой торговли, войн, и до сих пор продолжает влиять на мир. Разработанные вакцины не обладают даже 50-ти процентной эффективностью, а активная мутация плазмодия грозит всем нам резистентностью и ещё большими глобальными проблемами, которые нужно решать прямо сейчас, какими бы далекими и несущественными они не казались.
Приятного дня :)