Подлинная история фальшивых новостей

Наше время – век политической комедии. Когда заголовки из The Onion перестают существенно отличаться от заголовков CNN, начинает казаться, что сатира заменила собой прессу, смысл существования которой все больше оказывается под вопросом, если мы действительно живем в эпоху “политики постправды”. То есть тогда, когда истина не имеет значения

Говорить правду – это же смысл существования прессы. Не так ли? Помните, какой бум произвел когда-то входной монолог из первой серии сериала Newsroom? “Самые честные три с половиной минуты в истории телевидения”…

Newsroom, несомненно, великий сериал. Сценарист и шоураннер Аарон Соркин выложился на 100%, чтобы рассказать свою версию реального провального журналистского расследования CNN. Но он хотел поговорить и о важном. Соркин, как и многие сегодня, сокрушается о падении уровня новостной журналистики, которая предала свои идеалы ради рейтингов и популярности. В частности, он делает это устами своих персонажей настолько прямолинейно, что даже несмешно. Во многом именно поэтому из всего сериала имеет смысл смотреть только те самые пять минут. Ибо далее мы имеем лишь растянутую на три сезона радужную мечту Соркина о том, каким должен быть настоящий новостник: влюбленным в свое дело, честным, самоотверженным, беспристрастным, политически активным и несгибаемым, хотя иногда и позволяющим себе оттянуться с косячком и гитарой. А главное – способным говорить правду в лицо власть имущим.

Один нюанс. Легендарный монолог Уилла Макэвоя, который приводится в Newsroom, действительно имел место на американском телевидении. Вот он, практически слово в слово произнесенный с экрана в 2009 году – за три года до выхода первой серии Newsroom:

Уилла Макэвоя in real life зовут Билл Марр. Разница между реальным героем и персонажем из шоу только одна: Марр никогда не был новостным журналистом. Он — политический сатирик, комедиант, стендапер. Но именно он, получается, стал образцом для соркиновского Настоящего Журналиста. И именно поэтому он не произносил того, что Соркин вложил в уста Макэвоя. Ту, что посвящена роли свободной прессы, которая должна обеспечивать население информацией, необходимой для функционирования демократии. Потому что Марр – не журналист, а юморист.

В те давние времена Марр был скорее исключением, чем правилом. Однако за последние пару лет даже прежде невинные вечерние шоу, разбавлявленные анекдотами из жизни и интервью с селебрити, перешли на злые политические рельсы. Саманта Би, Ларри Уилмор, Сет Майерс превратились в самых заметных политических комментаторов. Джон Оливер захватил интернет. А кресло вежливого Дэвида Леттермана занял Стивен Колбер, которого недавно предал анафеме президент Трамп. И носит эту “медаль”, разумеется, со всей полагающейся гордостью: лучше рекламы представить нельзя.

Первая причина этого взрыва популярности сатиры – утрата доверия к настоящим новостям, которая произошла задолго до того, как Дональд Трамп обозвал их скопом fake news.

Между прочим, за этот твит Трампа надо бы засудить за нарушение авторских прав, потому что fake news – это бренд, который давно принадлежит совершенно другим людям.

Эти люди делали программу под названием The Daily Show. Они называли себя fake news откровенно и с гордостью, потому что это было комедийное шоу, пародировавшее новостные передачи. Добрая половина сегодняшнего поколения американских политических сатириков – те же самые Стивен Колбер, Саманта Би, Уайатт Сенек, Тревор Ноа, Джон Оливер – начинали корреспондентами на The Daily Show. В конце 1990-х это было вполне рядовое пародийное шоу.

В начале XXI века оно получило не только десяток «Эмми», но и престижную премию Peabody, которую дают за выдающиеся достижения в тележурналистике. А еще «фальшивым новостям» дали интервью несколько президентов, Джона Стюарта стали называтьсамым надежным ведущим новостей в Америке и вторым Уолтером Кронкайтом.

Джон Стюарт произвел маленькую революцию в отношениях между политикой и медиа. То ли сатира была так хороша, то ли подгнило что-то в датском королевстве.

Хотя сатира-то, безусловно, была хороша. И совсем не того жанра, как, например, West Wing, House of Cards и Veep. Преступления воображаемых политиков, даже «заигрывающие» с реальностью, уже давно перестали трогать публику. А вот Джону Стюарту, кажется, удалось найти простейшую идеальную формулу: в большинстве случаев политиков не надо даже пародировать – их достаточно просто записывать на видео. Заставить Джорджа Буша спорить с самим собой, например.

Собственно, большая часть шоу состоит из видеофрагментов и Стюарта, недоуменно смотрящего в камеру. Политическая жизнь сама по себе поставляет достаточно абсурда. И в этом главная разница между «политичностью» House of Cards и политичностью The Daily Show – последнему не нужно ничего выдумывать. Да, нужно феерическое количество рисерча, усидчивости и внимательности, но это остается за кадром. И все это парадоксальным образом заставило комедиантов сделаться настоящими журналистами.

В опросах фанаты The Daily Show регулярно показывали лучшие результаты во владении фактической информацией, обходя зрителей CNN и читателей крупнейших газет. И вот вопрос: часто ли комедийное шоу оказывается в списках опросов вместе со специализированными политическими и новостными источниками?

Так и случилось то, что академические исследователи уже называют «эффект Стюарта/Колбера»: сатира стала силой, оказывающей реальное влияние на политическую жизнь.

Притом что Стюарт всегда отрицал наличие у него какой-либо политической программы. Его всегда волновало только одно: заставить политиков отвечать за свои слова… Что, по идее, является задачей настоящих журналистов. Тех самых, которых Аарон Соркин пытался изобразить в Newsroom, а в реальности их работу опять пришлось выполнять комику. Потому что у сатиры, в отличие от «серьезных» жанров, особые отношения с истиной.

«Общий знаменатель всей политической комедии – общее стремление вскрывать ошибочное мышление. Суть политической сатиры не в том, чтобы поддерживать и защищать какого-то кандидата, а в том, чтобы заставить аудиторию проснуться и перестать верить политикам на слово. Политическая сатира не указывает вам, что думать. Она требует от вас начать думать самостоятельно» — так считает София Маккленнен, автор исследования Is Satire Saving Our Nation?: Mockery and American Politics.

И эта просвещенческая по сути своей задача оказывается жизненно важной именно сейчас, в ситуации массированного кризиса доверия к традиционным медиа. Стивен Колбер породил слово, которое наиболее точным образом характеризует текущую медийную ситуацию – truthiness (если вам очень нужен перевод, то можете считать это «взаправдошностью», но лучше используйте оригинальный термин).

«Раньше считалось, что каждый имеет право на свое мнение, но факты для всех едины. Однако это больше не так. Факты ничего не значат. Восприятие – все. Все решает уверенность… Что важнее? Правда или то, что вы хотите, чтобы было правдой?»

Это было сказано в 2006-м. А уже в прошлом году самым популярным стало слово «постправда»: состояние культуры, когда факты утрачивают всякое влияние на общественное мнение и публичную дискуссию, а убедительность заменяет собой истину.

Кто диагностировал эту ситуацию? Снова сатирики.

ТАК ЧТО НЕ СТОИЛО CNN ОБИЖАТЬСЯ НА ТВИТ ДОНАЛЬДА ТРАМПА: FAKE NEWS – ЭТО ЗВУЧИТ ГОРДО. ШУТНИКИ ИЗ THE DAILY SHOW, КАЖЕТСЯ, ПОСЛЕДНИЕ В ЭТОМ МИРЕ, КОГО ИНТЕРЕСУЕТ ИСТИНА. И ЭТО БЫЛО БЫ СМЕШНО, ЕСЛИ БЫ НЕ БЫЛО ТАК ПУГАЮЩЕ.