Свойство чудес — совершаться

Время было около одиннадцати вечера.

С неба падали мириады снежных хлопьев и покрывали всё вокруг мягким ковром.

Молодой человек въехал в открытые ворота роскошного особняка и остановил машину у парадного входа.

Это была его удача.

Дороги так замело, что продвигаться в город не было возможности.

Поздний прилёт из Женевы, потом дорога домой из аэропорта и тут снег вокруг, много снега, куча и продвижение по трассе почти невозможно.
Дом в лесу

Принятое решение остановится в загородном доме, к которому было ещё возможно добраться обрадовали молодого человека.

Хозяин дома, высокий, стройный в деловом костюме и коротком пальто быстро открыл ключами двери и очутился в совершенно тёмном, но тёплом доме.

Он называл это место своим тайным убежищем.

Здесь молодой человек мог находится тогда, когда хотел убежать от городской суеты, назойливых порой женщин или если тишина могла быть единственным его спасением, чтобы привести в порядок мысли и принять важное решение.

Молодой человек тут же включил свет, зажёг камин в гостиной и подкинул всегда готовых, лежащих про запас поленьев.

Календарь показывал дату, которая торжественно объявляла – 31 декабря.

Хозяин дома посмотрел на огромные окна в гостиной, за которыми снега прибавилось уже в двое и облегчённо вздохнул – ему не нужно было сегодня спешить на вечеринку по случаю Нового года.

У него на, то есть веская причина и спасибо небу, что послала сегодня такое невообразимое количество пушистых осадков.

Он не увидит сегодня лиц, которые ему неприятны, но с которыми в силу работы нужно было встречаться.

Ему не нужно будет терпеть этих всех разукрашенных кукол, которые вечно следовали за ним рядом, пытаясь упорно ухватить свою удачу за хвост.

Какая же всё-таки у него фальшивая жизнь.

Молодой человек скинул наконец пальто, пиджак и расстегнул верхнюю пуговицу своей рубашки, швырнув сразу же куда-то свой галстук.

Всё свобода.

Тут же открылась бутылка хорошего виски и наполнив стакан молодой человек в миг его осушил.

Теперь можно было укутаться в пушистый плед и рухнув на диван проспать до утра.

Он уже видел десятый сон, когда что — то большое повалилось с неба прямо перед его окнами, ведущими в сад, издав при этом приличный грохот.

Наступило утро, вся новогодняя суета, салюты, поздравления и стандартное дружелюбие прошли мимо нашего героя.

Он проспал всё и ещё раз отметил про себя, как же он при этом счастлив.

Он был счастлив оставаться один.

За окном прекратил падать снег, оставив после себя полный беспорядок и невозможность даже сегодня покинуть этот гостеприимный дом.

Молодой человек сладко потянулся и понял, что со вчерашнего года ничего не ел.

Выпитая рюмка виски вчера — не считалась.

Он нехотя поднялся и не сбрасывая с себя мягкий плед побрел через малую гостиную в столовую, где всегда холодильник был заполнен едой.

По дороге его всегда встречала унылая скульптура, выполнена уже неизвестным античным греческим мастером, которую поставил ещё предыдущий хозяин дома как раз перед витринным выпуклым окном, дабы утром она была освещена солнечными первыми лучами, а ночью лунным светом.

Каждый раз ему проходилось проходить мимо сидящей на разрушенной колонне полуобнажённой женщины, тело которой едва прикрывала прозрачная туника.

Её руки, сомкнутые в замок, обвивали правое колено, а правая бретелька туники соскользнула с её плеча, однако это мало «заботило» каменную незнакомку.

Молодой человек как всегда скривился.

Он не любил историю, был далёк от каких-то там руин из седых времён, а тут ему досталась эта холодная глыба с хаотично подвязанными волосами, да ещё с каким-то пронзительным взглядом…

Брррррр

Предыдущий хозяин настаивал на том, чтобы эта «особа» ни при каких обстоятельствах не покидала особняк и украшала собой одно и то же место.

Как бы по логике вещей они друг-другу «не мешали», однако любить её прописано в контракте условия не было.

Так они вот уже год «мирно сосуществовали», занимая каждый своё место.

Молодой хозяин уже возвращался из столовой с тарелкой, полной всяческих яств и чашкой горячего кофе опять в гостиную, дабы там включить телевизор и удобно расположившись на диване поглотить всё, на что смотрели его глаза.

— Ханжа. – Послышался ему за спиной неожиданно женский недовольный голос.

От неожиданности он чуть не выпустил то, что держали его руки.

Мужчина повернулся назад и насторожился.

Никого на горизонте не оказалось.

Тогда хозяин дома тут же спешно поставил тарелки в гостиной, вернулся в малую гостиную и включив свет снова осмотрелся.

Нет. Ему не могло так показаться.

Он отчётливо слышал женский голос.

— Не знаю у кого работает так фантазия, чтобы проникнуть в мой дом в такую непогоду, дабы устроить мне сюрприз! Позвольте полюбопытствовать, вы прилетели ко мне с воздуха?! – Выкрикнул он в пустоту.

— А ещё самовлюблённый павлин. – Раздалось снова отчётливо и теперь мужчина понял, что голос исходит только от одного места – от этой ненавистной, его взгляду, скульптуре.

Он тут же начал водить руками по камню, сначала по голове женщины, потом его руки плавно спустились на шею, а когда пальцы коснулись обнажённых плеч раздался снова голос где-то из глубины твёрдого мрамора.

— Твои руки холодны и неприятны. Убери их от меня.

— Я не знаю, какой дуре понадобилось меня разыграть, но я точно не ласкаю кусок холодного камня! Просто пытаюсь найти микрофон, который разорву в клочья, а виновницу этого заговора выброшу на улицу, и моя рука не дрогнет при этом! Пусть освежиться на морозе! – Крикнул он так, будто его бы услышала некая дама, которая решила позабавится….

— Ты говоришь непонятную мне чушь, — Пробубнил тот же женский голос.

— Всё это время ты была для меня безразличной! Как и любая другая женщина, которая каждый раз пытается меня окрутить! – Крикнул он опять в пустой коридор кому-то. – Когда же вы все поймёте, как вы мне надоели! Но сегодня небеса решили меня развлечь! Если я бегу от всех назойливых женщин они решили для меня разговорить статую! И теперь этот кусок мрамора решил высказать мне своё недовольство! Я видишь ли не такой! Ханжа, самовлюблённый павлин!

— Напыщенный индюк, который думает, что он один из богов Олимпа. Не привыкший никого любить. Все ему не такие. Только он особенный. Ну и оставайся один! — «Вежливо» добавила разговорившаяся не на шутку статуя.

Хозяин дома смотрел на это каменное чудо с изумлением.

— Ты только посмотри, как она разошлась за все эти годы молчания. Наверное, трудно вот так было сидеть с замкнутым ртом и не иметь возможности высказаться! Вот услужил мне твой бывший хозяин, продавший мне этот дом. И угораздило меня согласится на условие оставить тебя здесь. Каменная женщина хуже настоящей! Если настоящую можно выбросить из жизни, то эту по контракту я даже не могу в саду на улице оставить! Богиню видишь ли она из себя изображает! Молчала бы себе и дальше в уголке. Но нет! Она решила мне разборки внезапно устроить!

— Только дураки так много болтают! – Продолжала бурчать скульптура!

Мужчина схватился за голову и просто сел на пол в малой гостиной перед этой «дерзкой женщиной», посмотрев в упор её безжизненного лица:

— Какое недовольство заставило тебя развязать язык?

Скульптура молчала, видать на миг «задумалась»

— Хм. Предыдущий хозяин высказывал мне своё восхищение, любовался мной, дарил много внимания.

Новый хозяин только отвёл в сторону голову, дабы не прыснуть от смеха.

— Тогда почему он бросил тебя? Почему с собой не забрал, твой хозяин? Так любил, любил и другому продал?

Статуя опять «задумалась»:

— Он хотел мне как лучше, наверное.

— И ты ему никогда не дерзила.

— Он говорил, а я слушала. А ты не такой, как он. Я долго наблюдала какой ты. Ты видишь только себя вокруг и никого рядом.

— Что же получается? Однажды скульптор создал статую, в которую влюбился и только богиня Афродита оживила её, дабы мастер мог жениться на ней. А ты ожила благодаря тому, что я не видел в тебе богиню?

— Ты не видел во мне никого. Сам же сказал, что я для тебя кусок мрамора. – Не переставала бурчать каменная богиня.

— Это я погорячился. Ну такой я, самовлюблённый павлин, которому надоели женщины, потому, что они видят во мне только богатого человека, а не просто человека.

— Ты так говоришь, дабы я замолчала. – Наверное ворчать каменной богини было сегодня небесами предрешено. – Но у нас с тобой есть нечто схожее. В тебе не видят человека, а во мне ты не видел богиню.

— Ха! Ха! Ха! – Раздался неожиданно громкий смех кого-то третьего. – Богиню?

Хозяин дома повернул голову на внезапный голос ещё одного разговорившегося и с изумлением уже созерцал появившегося ниоткуда молодого красивого человека в короткой простой тунике, кожаных сандалиях и лирой под мышкой – всё под стать моде античной Греции.

— А вы простите из какого карнавала к нам прибыли? – Тут же с сарказмом полюбопытствовал хозяин дома.

Новоприбывший непрошенный гость только с непониманием посмотрел на этого вот одетого не по моде. Тряхнул своими роскошными каштановыми кудрями и заносчиво хмыкнул.

— Простите, а вам удобно вот так среди зимы бродить? Холодно как бы …

— Наверное простым смертным не ведомо, кто я такой. Я Адонис. Один из олимпийских богов, которым не бывает холодно и всегда хорошо.

Новоприбывший был конечно красавчик, неотразим как Аполлон. Последнему только не нужно передавать такое сравнение, а то нашего героя разорвал бы тот последний в клочья.

И осталось бы от непрошенного гостя только… лира и сандалии.

— Это я однажды вытесал из камня великолепную статую Эфталии, которая согласилась мне позировать в образе богини. – Кивнул он в сторону наконец-то притихшей статуи.

— Стало быть её имя Эфталия?

— Именно. Эта красотка сбежала от своего мужа, который желал запереть её в доме навсегда и выбрала себе путь гетеры. Она была очень уважаемой и почитаемой женщиной в Афинах. Когда я закончил скульптуру богини – её водрузили в храме. Однажды её супруг пришёл туда и был восхищён этой красотой, не узнав в моём творении своей сбежавшей жены. Будучи уже одиноким человеком, он пожелал после смерти быть сожжённым и его прах, чтобы упокоился вот в этом сосуде, который стоит у ног прекрасной Эфталии. Бедный мужчина так никогда и не узнал, что образ его жены был так рядом, как он не мог даже подумать.

— Ты создал образ красивой богини, Адонис. – Тут же похвалил «гостя» хозяин дома.

— Она всего лишь муза, прекрасная натурщица, с которой я создал богиню, но она не богиня. – Адонис тут же понизил статус Эфталии до просто Эфталии.

Самое интересное, что сама она почему-то ничему не «возражала».

— Ты не справедлив Адонис. Не каждая женщина удостаивается быть образом богини. Её уже наградили боги чем-то особенным, когда даже её тиран супруг пожелал свой прах оставить у ног прекрасной. – Тут же возразил хозяин дома.

Главная героиня вечера продолжала упорно молчать.

— Почему ты не назвал имя богини, с которой меня ваял? — Свершилось чудо, скульптура опять «открыла рот».

И тут стало понятно, что не зря Эфталия молчала.

Она таки выжидала удобного момента, чтобы поставить этого устранителя богинь с пьедестала на место.

Адонис тут же замялся и его глазки подозрительно забегали.

— Ну же! — Подгоняла его красавица.

И тут настал черёд непрошенного гостя замолчать…

В миг из рук скульптуры что-то выпало и покатилось по полу.

Это был голубой яркий кристалл.

Адонис почему-то только закрыл руками лицо и в миг перед присутствующими возникли три великолепные женщины, о которых можно только и сказать, что они были точно не ниже богинь.

Три златовласые красавицы тут же кинулись на бедного Адониса и стали его неистово трясти.

— Ах вот ты где, красивый пастух! Ты нарочно спрятал в руках статуи кристалл, дабы я не узнала где его яркий свет и где ты! Горе поэт сбежал от меня, от Персефоны и от Артемиды, якобы в честь каждой из нас создать скульптуру и поставить её в храм! Так кого ты из нас ваял? Меня, её или её?! – Кричали все подряд, ухватившись кто за его длинные кудри, кто за жалкую тунику, которая и без того была в дырах, а кто решил его просто укусить за руку!

— Ай! – Вскрикнул он от боли. – Я тут не при чём! Я никого не обидел! В этой женщине я видел каждую из вас! Она мне напоминала и тебя, и тебя и тоже тебя, чуть-чуть! – Интересно. Сработало ли подобное враньё?

— Ты должен был полгода быть с Афродитой. Полгода с Персефоной.

— А полгода бегать зайцем по лесу, дабы я могла устраивать на тебя охоту! – Грозно заключила Артемида. – Или же ты один из нас? А мы, значит, зря тебя тут делим по — олимпийски….

— Я не один из вас! – Взмолился юноша. – Я просто очень красив и потому в меня влюблены все богини! – От скромности ему была точно не судьба умереть.

— Прекрасные и несравненные дамы. – Неожиданно вставил свои «пять копеек» хозяин дома. – Полагаю мы можем прерваться на нечто хорошее. Вы прибыли в моё скромное жилище из далека, наверняка проголодались, да и на дворе такая стужа. Позвольте вас проводить погреться у огня и угостить вас скромными яствами. Они не достойны богинь, но всё же я думаю их вы никогда не пробовали. – Молодой человек был на удивление очень галантным к богиням, чего до селя не делал ни для одной из женщин.

А дальше было то, о чём даже олимпийским богам не могло прийти на ум.

Трое прекрасных женщин в своих несравненных роскошных нарядах дружно сидели на широком диване, ели всё, что им подавал хлебосольный хозяин дома, прикладывались к пиву из бутылки и с удивлением взирали в огромный экран телевизора, который включил хозяин дома по случаю прибытия таких важных гостей.

На удивление каждая богиня вела себя тихо, только изредка возникала ссора, когда приходилось делиться остатками чипсов или же солёных орешков.

Тогда им сразу приносили новую порцию недостающих «лакомств» и в гостиной наступало «перемирие».

На время о прекрасном юноше было забыто и его уже никто не делил.

Больше всех как раз и обрадовался этот прекрасный юноша, который тут же стал медленно на цыпочках отдаляться от богинь и пятиться в малую гостиную.

— Ах как хорошо, хорошо! – Воскликнул в сердцах Адонис. – Я снова один. Женщины далеко и богини тоже. Теперь я снова предамся игре на лире, буду сочинять стихи, забывать их на другой день и опять сочинять. Вокруг меня будут только овцы, козы и зайцы.

— И за что такого оборванца любят женщины? Неужели только за его красоту? А как же ум, хотя бы? – Удивлялся про себя хозяин дома, наблюдающий из далека, как счастливый Адонис ликует.

Однако по правде сказать молодой человек хорошо понимал, почему этот красавчик желает побыть один. Разве он сам не был счастлив от того, что вчера перемело все дороги и ему пришлось довольствоваться одиночеством и спокойствием?

— О прекрасная Эфталия! Чьё признание чуть не стоило мне жизни и моей красоты. Пришла пора простится с тобой навсегда. Ты обязана мне славой, которая обрушилась на тебя, с того часа, как я создал из тебя богиню. Рыдай же отныне по мне! – Вот что-что, а олимпийским богам стоило бы подумать принять этого негодника в драной тунике в свои ряды, так как возвеличивать себя на пустом месте ему не было равных.

— С чего это вдруг я буду рыдать? – Фыркнула статуя. – Богиням не пристало плакать за пастухами, которые от них убегают.

— Но ты не богиня.

— А ты всего лишь жалкий поэт, которого стихов никто не знает. Беги без оглядки, пока тебя опять не поймали, а я не скажу, куда ты скрылся. Так, как ты всего лишь красив, но богиня тебе не под стать.

Хозяин дома чуть не зааплодировал такому ответу Эфталии, но вовремя сдержался, вспомнив, что он «в засаде».

Всё стихло ближе к ночи.

Три изрядно наевшиеся, охмелевшие красавицы уснули на том же диване и больше некому было поднимать шум, драться друг с другом и бурно реагировать на увиденное в телевизоре.

За окном на чёрном небе появилась луна и прекрасно освещала стоящую у окна скульптуру Эфталии.

Молодой человек остался в малой гостиной и как бы заново стал рассматривать статую, подобно её только сегодня ему привезли, и он не мог на глядеться на красоту и утончённую работу, в которую вложили не просто мастерство, но и душу.

Ему было странно то, почему год он просто не замечал её вообще?

Почему был холоден к ней?

Ну это же очевидно.

Всё это время она хранила молчание.

Но что было причиной того, что сегодня случилось?

— Почему ты не спишь? – Внезапно спросила скульптура.

— Боюсь уснуть и проснутся с пониманием, что ты больше не заговоришь. А вдруг это всего лишь сон и всё исчезнет? И останется мой дом, пустота и ты, которая впредь не проронит и слова.

— Но я же останусь. – Буркнула Эфталия.

— Ты права. Наверное, я слишком много требую вместо того, чтобы поблагодарить небеса за то, что подарили мне эту возможность услышать тебя. Если нужно молчи, только будь рядом. – Он подошёл к скульптуре и нежно коснулся рукою её щеки. – Я больше не хочу и не смогу жить как прежде. Как хорошо, что у меня есть отныне моя богиня. Пусть только другие богини не обижаются.

Неожиданно в коридоре показалась ещё сонная, и не совсем трезвая Афродита, держа в руках бутылку уже пустого пива, которую она перевернула и неистово трясла, удивляясь почему внутри больше нет ни капли.

— Почему Дионис больше не угощает вином? — Возмутилась она вальяжным голосом, который присутствует только после хорошего похмелья.

— Вообще вместо Диониса сегодня я, твой скромный слуга. – Опять включил свою вежливость хозяин дома. – А ты сегодня пила не вино, а пиво.

Афродита посмотрела на него с удивлением и полным непониманием.

— Так наполни мне опять вот эту амфору пивом. Сегодня мы веселимся! – Крикнула она так громко, что эхо разлетелось по всему огромному дому.

— Я принесу тебе таких сотни амфор, только ответь мне на один вопрос. Почему молчание Эфталии внезапно прервалось, и она заговорила?

— А она тебе что мешает? – Возмутилась подвыпившая Афродита? – Ну так я сейчас ей закрою рот, и она замолчит.

— Нет, нет. Моя великолепная и несравненная богиня. Я немного не о том сейчас говорю. Скульптура Эфталии – непростая скульптура. Она когда-то украшала храм и была одной из богинь, которую создал Адонис.

— Она не была ни мной, ни другой, ни вот тех, кто там спят ещё. – Жестом указала она на мирно сопящих красавиц. – Она была собой. Только же этот дурень, когда лепил из неё кого-то из нас не знал, что когда-то провинившаяся нимфа была изгнана из Олимпа, лишилась памяти и жила, как простая смертная. Но нутро её было же нашим! Потому на неё не просто так смотрели, как на богиню. А когда мы все трое узнали, из кого этот пастух изобразил меня, её или другую её – тут же повелели Эфталии быть пленницей в этой скульптуре. Мол захотела быть богиней – получай и будь навеки безмолвной. И только тот мог сорвать с её уст слово, кто не увидел бы в ней ни красоты, ни богини, и была бы для него она всего лишь простым камнем. Ты сумел расколдовать её своей нелюбовью. Вот только не простили мы все её до конца. Так, что быть ей в камне… пока что… Пока мы не станем добрее.

— Мы готовы ждать сколько угодно! – Тут же обрадовался хозяин дома. – Ты сделала нас сегодня очень счастливыми.

— Это ты сам себя сделал счастливым, упрямец. Нужно же было быть таким надменным, чтобы год не видеть в Эфталии красоты! – Не унималась подвыпившая Афродита. – Так где же наше вино и где Адонис? Адонис! – Крикнула она снова так, что дрогнули все стены дома, вспомнив внезапно свой предмет «обожания».

— Он опять сбежал, и пусть уходит. Зачем богиням простой и глупый пастух? — Внезапно проговорила Эфталия. – Разве ты достойна такого возлюбленного?

Афродита задумалась, хотя это было непросто после такого количества пива, думать.

— Потом нового поищу, сегодня не ищу, сегодня у нас праздник и много амфор вина или пива.

Впервые хозяин дома был счастлив такому Новому году и таким необычным гостям.

Как никогда он чувствовал, как внутри что-то давно забытое и умершее вновь оживает.

Пока богини пировали и веселились молодой человек покрыл своею рукою холодную руку Эфталии и ласково ей прошептал:

— Однажды твои чары падут, а пока мы будем просто жить и просто быть счастливы от того, что имеем.

Эфталия не сказала ни слова, вот только на миг молодому человеку показалось, что она улыбнулась, или не показалось.

Клидерман Отто

08.01.2022

Германия, Брилон