На рынке нефти идет передел

Страны-нефтеторговцы, включая Россию, сами удивлены нынешней дороговизной энергоносителей и, кажется, не слишком верят, что она продлится долго.

В день написания этого материала баррель Brent продавался за $69. И это смотрелось даже скромно на фоне $70 с лишним, несколько раз достигавшихся в январе.По сравнению с $56-57 за бочку год назад такие цены выглядят очень солидными. Нужны ответы на два очевидных вопроса: чем объясняется и что будет дальше.

Начнем со второго. Если бы картель «ОПЕК+» (где «плюс» — это в первую очередь Россия) по-настоящему верил, что нефтяная цена теперь у него в руках, то он бы сейчас гордо продлил свой пакт навсегда. Или хотя бы надолго.

Сумели поднять цену до $70 — так зачем останавливаться на достигнутом? Почему бы не вздуть ее до $80? До $100? До $110, наконец, как оно и было добрых три года, с 2011-го до 2014-го. Это же так выгодно.

Однако нет. Десять дней назад мониторинговый комитет картеля «ОПЕК+» обсуждал вовсе не продление пакта, а предстоящий порядок выхода из него через одиннадцать месяцев, когда срок его официального действия закончится.

Чтобы не спугнуть рынок, участники торжественно обещали друг другу действовать аккуратно — без спешки, без забегания вперед, по-товарищески обсуждая каждый свой очередной шаг. Может быть, именно так они и поступят, а может и нет. По состоянию на сегодня главным является не сценарий выхода из пакта, а то, что сам переход к росту нефтедобычи, сопровождаемый снижением цен, его участники считают предопределенным и за восьмидесятидолларовую нефть биться не планируют.

Почему? Для этого надо ответить на первый вопрос.

Сначала о том, так ли уж радикально подорожала нефть сейчас.

Ровно год назад, в конце января 2017-го, евро стоил $1,07, а баррель Brent, соответственно, 53 евро. Сейчас евро стоит $1,24, а баррель — 56 евро по нынешнему курсу. Доллар серьезно подешевел по отношению к большинству валют, и значительная доля прироста нефтяной цены носит условно-расчетный характер. Масса товаров и услуг, которые могут быть приобретены на нефтедоллары (если эти товары и услуги не американские), выросла далеко не так резко.

Но выросла, конечно. Из-за войн, ведущихся крупнейшими нефтеторговцами — Ираном, Саудовской Аравией и Ираком. Из-за войн потенциальных — например, на Корейском полуострове. Из-за стихийных бедствий, которые притормаживали нефтедобычу в США и других краях. Из-за краха нефтедобычи в Венесуэле и Ливии. Из-за устойчивого роста мировой экономики, подталкивающего спрос на энергоносители.

Но отменило ли все это, вместе взятое, долгоиграющие факторы, которые работают против нефтяной дороговизны?

В 2016-м нефтедобыча в США составила в среднем 8,8 млн баррелей в день. В среднем за 2017-й — 9,4 млн. А в конце января 2018-го — 9,9 млн. То, что американская добыча в среднем за февраль превысит 10 млн баррелей, выглядит вполне правдоподобным предположением. Как и прогноз, что в 2019-м она перевалит за 11 млн баррелей. Увеличивают производство и другие неопековские добытчики энергоносителей, хотя и не в таких масштабах.

Сравните этот рост с теми 1,8 млн баррелей в день, на которые ОПЕК+ сократил свою нефтедобычу, и увидите, что это картельное соглашение на глазах теряет смысл. Все урезки уже в нынешнем году будут перекрыты одним только американским приростом.

Ответить на это можно либо отказом от картельного соглашения и примирением с тем, что энергоцены пойдут вниз, либо самоотверженным ужесточением этого пакта.

Но кто проявит самоотверженность? Главные участники картеля — это Саудовская Аравия и Россия. В 2017-м саудиты производили около 10 млн баррелей в день, урезав свою добычу как минимум на 0,5 млн. Российская нефтедобыча в том же году была первой в мире и составила без малого 11 млн баррелей, сократившись на 0,3%. Но при этом добыча газа в России поднялась почти на 9%, и, соответственно, вырос его экспорт.

Нет никаких признаков, что российские нефтегазодобытчики готовы добровольно свернуть свои производства. Что же до саудитов, то лет тридцать пять назад они провели эксперимент с по-настоящему крутым уменьшением нефтедобычи, потеряли не одну сотню миллиардов долларов выручки и рынки сбыта — и определенно не станут повторять эту ошибку.

Даже нынешний, далеко не такой масштабный, опековско-российский ограничительный пакт все явственнее выдавливает с рынков его участников.

В 2016-м экспорт нефти из США был пренебрежимо мал. В среднем за 2017-й он составил уже 0,6 млн баррелей в день. А в последние месяцы колеблется около 1,5—2 млн баррелей. Это уровень такого производителя, как Кувейт. А предполагаемый дальнейший рост американской нефтедобычи поставит энергоэкспорт США в ближайшие пару лет в один ряд с иракским и иранским.

Совершенно не похоже, что Россия и Саудовская Аравия без борьбы согласятся с тем, что США займут место крупнейшей в мире нефтедобывающей державы, а это, при сохранении ограничительного пакта, произойдет примерно через год. И уж совсем не похоже, что мелкие, средние и крупные страны-нефтеторговцы готовы продолжить и ускорить свое отступление с мировых рынков.

Перевесить факторы, работающие против нефтяной дороговизны, могут только большие войны и катастрофы или, наоборот, крутое ускорение подъема мировой экономики. Первое не обещает ничего хорошего буквально ни для кого. Второе — возможно в краткосрочной перспективе, но сомнительно даже и в среднесрочной. Возвращение эпохи сверхдорогой нефти как было, так и остается иллюзией или знаком беды.