Живопись после живописи: Что и зачем рисуют современные художники

Современная живопись

Что и зачем рисуют современные художники — загадка для большинства. Но самое удивительное — при нашествии «цифры», радикальности перформанса и тотальных инсталляций их интерес к традиционной живописи никуда не делся. Сотни молодых художников новой волны экспериментируют с красками и поверхностями, не боятся писать картины после Малевича, Бэкона и Ротко и дают другое прочтение привычным подходам и жанрам.

За двадцать лет ренессанса живописи музеи и галереи снова наполнились холстами, предметы которых стали все более зыбкими и неузнаваемыми. Живопись становится похожа на кино: жанры и техники смешиваются между собой, а границы китча и искусства размыты как никогда раньше. В первой части гида по современной живописи Алиса Таёжная объяснила, что случилось с картинами во второй половине XX века, а теперь на примере самых известных современных живописцев показывает, что писать картины — совсем не старомодно.

Предмет

Предмет в современной живописи совершенно не обязательно должен начинаться и заканчиваться на холсте, может существовать без тени и четкого очертания и вообще не ставит целью напомнить какой-то предмет или опровергнуть канон того, как рисовались предметы. Временами он настолько неуловим, что догадаться о нем можно только по надписи. Предмет без функции, но в контексте — наверное, таким было бы общее описание вещей в живописи здесь и сейчас.

Michael Craig-Martin, Knowing, 1996

Человек

Портретное сходство остается уделом фотографии (и уже даже не как искусства, а как молчаливого регистра в фейсбуке или айфоне). Эмоция человека совсем не обязательно должна быть изображена в пределах лиц и тел — как смотрят на нас мускулистые мужички с полотен Машкова или Фрида со сросшимися бровями. Что же теперь рисует художник, когда рисует человека? В первую очередь — его человечность, нечто живое и неуловимое, что присуще только существам, которые умеют дышать. Направления жестов, полуповороты тела, акценты поз, тона теплокровной кожи, штрихи одежды — и незавершенность портрета почти всегда становится не только высказыванием, но и знаком качества.

Richard Phillips, Spectrum, 1998.

Ситуация

Жанровая сцена как раскадровка и застывшая картинка из театра исчезли из современной живописи чуть ли не раньше всего. Даже на мансардах Ренуара девушки в шляпках смотрят не на кавалеров, а куда-то между их трубками, сиренью и небом, и взгляд этот ловить не надо. Ситуация в живописи сейчас — это условно, минимум — живое в мертвом: от собаки на кресле до человека в аэропорту. И те, и другие одинаково плоские — перспектива убивает все: рука начинается или заканчивается в перилах, ноги уходят в лестницу, а волосы сливаются с фоном. Границы иллюзорны, и слияние с поглощением занимают сейчас художников больше всего, ведь аморфность и прозрачность — наша чуть ли не самая новая и интересная черта.

Neo Rauch, Die Fuge, 2007.

Линия и форма

Кошмар обывателя — абстракция — продолжается, потому что рисовать нечеткое нечто, которое обретает новую суть через цвет, форму и размах линии — это бестелесная живопись с нуля, без впечатления, живопись из головы, идущая от импульсов. И хотя большинство абстрактных полотен — предмет инвестиций для бесхребетных коллекционеров и унылых банков, лучшие из современных абстракционистов продолжают вычленять из белого шума вещи, которых не существует в осязаемой природе.

Cy Twombly, Leda and the Swan, 1962.

Пейзаж

Природа у современных живописцев — не Божий храм и не мастерская, не декорации и не пастораль, из которой выкурили всех людей. На планете, где живет почти семь миллиардов человек, природа и среда — универсальная утопия, нарисованная пунктиром, в которой бывали или попадают все. Она без конца и без края, проявляется то в виде полей, то в мелочах — из плоской детской раскраски, где фон и герои не существуют друг без друга. Природа — это огромный человек без глаз и носа, утонувший в обыденности и безвременье.