К Северу через Северо-Запад, или Долгая белая ночь

Я знаю место в ближнем Подмосковье, где сосновый бор стоит над голубой водой, а в той воде рыбы ходят, словно в аквариуме, и снуют ужи размером с пол-анаконды. Там можно купаться, а можно просто сидеть на берегу, и хотя с того берега слышно чужое веселье, здесь часами никто не тревожит. Я люблю это место, и потому никогда не напишу в интернете, как его найти. И вот, в жарком начале июля я ездил туда купаться с одной известной путешественницей, ныне основательно занятой этнографией кочевых народов. Мы много говорили о всяком, и в том числе о разнице методов: моя привычка строить план и по нему действовать с редкой импровизацией, или её способность сорваться с места без подготовки и постоянно импровизировать, быстро разобравшись в ситуации. Год, два, три назад я бы пропустил эти слова мимо ушей, — мало ли, кто как ездит? Но уже не первый месяц я думал о том, что достиг кризиса жанра, и устал везде «видеть то, что искал, а не новые дивные дивы». Слова Полины запали мне в душу, и я ещё не знал, что они станут эпиграфом предстоящего путешествия на Север.

Оно не совпало с задуманным планом ни маршрутом, ни сроками. Всё пошло не так с первого дня. Но к последнему дню всё получилось, и в том, что не по плану, есть даже бОльший кайф.

Главная героиня этого романа — на заглавном кадре: Клавдия Еланская — не только актриса начала ХХ века, но и названный в её честь теплоход, построенный в 1977 году в Югославии. «Клава» ходит из Мурманска — иногда на Землю Франца-Иосифа, Шпицберген и даже в Антарктиду, а по расписанию — раз в неделю в военный порт Островной, и раз в месяц, причём только летом — в деревни у Белого моря. Я знал о «Еланской» давно, и вот весной мне написал один читатель: в Мурманском пароходстве беда, банкротство ломится в двери, и если хочешь прокатиться на «Клавдии» — спеши, эта навигация может стать последней. Сказано — сделано: я собрал группу и забронировал 2 четырёхместные каюты по правому борту. Со мной на Север отправились привычная Ольга (см. Дальний Восток, Алтай, Вайгач, Фергану и Хорезм, Север на вездеходе), Марина ilance, с которой мы писали статьи для сайта «Путеводитель по России» ещё в доЖЖшные времена, но лишь теперь сподобились развиртуализоваться, автостопщица Лена из Кирова (вы её знаете по Иртышу и Оби, Надыму и Усть-Цильме), а также Андрей и Артём — друзья Марины и Лены соответственно. Ещё несколько участников успели передумать, а Полина, что навела меня на мысли о пользе спонтанности, хотела поехать… но обладая сильной интуицией, что-то предчувствовала. Ольга, Лена и Артём поехали на Север автостопом, мы с Мариной и Андреем — поездом. В Медвежьегорске я вылез пофотографировать вокзал, зная, что с нынешним трендами РЖД он может быстро повторить судьбу церкви в Кондопоге.

2.

В Кеми же мы не стали выходить даже размять ноги — всё равно же будем здесь после «Еланской», съездить на архипелаг Кузова… В итоге этот кадр из Кеми так и остался единственным.

3.

Мурманск встретил солнечной погодой, и потому в основном мы гуляли по сопкам, любуясь этим мрачноватым, но безмерно колоритным городом. Мне хорошо знакомым: я бывал здесь трижды (включая этот раз) полярным днём и однажды — полярной ночью.

4.

С одной из сопок открылся манящий вид Кольского залива, извилистой дороги в океан:

5

А вот другой этюд с мурманских сопок — Лена, Клава и Марина. О том, что «Еланская» может не пойти в интересующий нас рейс, мы в принципе знали заранее: на стареющем судне в нищающем пароходстве случилась «поломка главного двигателя», и предыдущий рейс до Островного был отменён, а наш передвинут на сутки. В кассе (а билет на теплоход тут продаёт автовокзал) утром первого дня нас не обрадовали — «пока ничего не ясно, сами ожидаем». И весь день мы то звонили в эту кассу, то наведывались в неё всей толпой, а ответ следовал тот же. Мы гуляли по Мурманску, Мурманск радовал нас хорошей погодой, но тревога ожидания так и висела где-то на краю. Вот ближе к вечеру выяснилось, что рейс таки будет в 23 часа, и мы было обрадовались. Но перезвонив ещё раз для очистки совести, я узнал, что радуемся рано — будет-то будет, но только до Островного, куда без пропуска нам даже не продадут билет. Так рухнули намеченные планы...

6.

Но Кольский полуостров — не то место, куда можно приехать напрасно. И первым делом мы отправились в Ловозеро, где по сей день живут саамы:

7.

И в соседнюю рудничную Ревду (не путать с уральской Ревдой) у подножья Ловозерских тундр:

8.

Из всего снаряжения для похода-автономки у нас не было лишь альпенштока, и Оля купила вместо него черенок от лопаты. На кадре выше над Ревдой нависает перевал Эльморайок, куда нам была дорога:

9.

Ловозерский тундры представляют собой одинокий подковообразный хребет, внутри которого лежит Сейдозеро. Дойдя до него погожим днём, мы с Олей, Леной и Артёмом разбили лагерь на берегу в лесу не в меру лапландского вида. Но погожим был лишь этот первый день, а ещё три мы провели под непрерывными дождями. Назад по курумам Эльмарайока я скакал в подштанниках — последнем сухом, что у меня осталось...

10.

Из рудничной Ревды через горно-обогатительный Мончегорск...

11.

… и горно-обогатительные Апатиты мы переместились в рудничный Кировск, ставший для меня, пожалуй, главным открытием этого путешествия. Он преподнёс мне сюрприз и совсем не дорожного плана: совершенно случайно я повстречал здесь Софию из Усть-Цильмы, в чьём родительском доме гостил годом ранее — теперь она геолог и работает в Кировске, пока что — в его ультрасовременном музее, устроенном на деньги комбината. Кировску более к лицу его первое название Хибиногорск: вроде бы простой советский гордок — но в каком окружении!!! Даже Алма-Ата не кажется настолько открытой горам. Впереди — Кукисвумчорр, а за ним Академическое озеро — сердце не по славе маленьких Хибин.

12.

В Хибины мы и пошли, предварительно зарегистрировавшись в МЧС. В комментариях мне насоветовали много маршрутов для радиалок, но при упоминании большинства из них спасатели поднимали нас насмех, и видимо оставили себе пометочку: «Недотёпы, что-нибудь выкинут». В итоге мы пошли к хребту Тахтармучорр с его грандиозными цирками, залезли прогулочной тропой к старым молибденовым штольням, а затем приметили тропку на плато. Когда же стало ясно, что тропка завела нас на опасные кручи, спускаться было страшнее, чем лезть наверх — и вот мы оказались на плоской спине Хибин. На ветреном плато было хорошо, и дальние виды радовали. Но спустившись на перевал Географов, мы поняли, что что-то здесь не так — со всех сторон были лишь пропасти и опасные спуски, а maps.me рисовала категорийный маршрут. Оля предложила позвонить в МЧС и спросить, что делать дальше, но МЧС, как и скорая, «по телефону не лечит». Молодой спасатель, у которого мы регистрировались, разбушевался: «альпинисты хреновы! обосрались, а теперь на нас перекладываете ответственность!». Старый же спасатель, видимо бывший не в курсе наших вчерашних наполеоновских планов, поговорил с нами вежливо, и хотя воздерживался от прямых советов, в его монологе, произнесённом после получения наших координат, нашлось несколько аккуратно разбросанных подсказок. Мы стояли в общем-то на верном пути, но только то, что казалось перевалом — было лишь уступом над ним, сам же перевал Географов представляет собой узкую мрачную пропасть. В общем, спуск мы нашли после этого сами, но было поздно — у подножья ждал микроавтобус МЧС, и хотя дошли до него мы благополучно и самостоятельно, молодой спасатель потребовал написать заявление об эвакуауции.

Ну а дождевая туча, накрывшая плато у нас за спиной, как бы сказала, что ходить по Хибинам в радиалки — это плохая идея. Потому спасатели тут и нервные, что северные горы только кажутся простыми и доступными. И вот ты залез налегке на плато, а спуски с него затянуло туманом, кругом пошёл снег, и Природа злорадно спрашивает, как именно ты хочешь умереть — разбиться на скользких камнях или замёрзнуть у вершины.

13.

Затем мы покинули Заполярье, и я вернулся к изначальной нитке маршрута, для которой накупил билетов на поезда. Из Апатитов я приехал в Подпорожье — тоскливый город на Свири, на востоке Ленинградской области:

14.

Ведь прошлогодняя потеря в Кондопоге напомнила мне, что на Севере полно беззащитных деревянных церквей, и к любой из них велик риск не успеть. Так я отправился автостопом вдоль Подпорожского кольца — например, в Юксовичи, где находится старейшая в России деревянная церковь на своём историческом месте. Её срубу больше 500 лет:

15.

В Вознесенье нет старых церквей, зато есть оригинальнейший Ильич на трудах Маркса и паромная переправа:

16.

Между Свирью и границей Ленобласти — Щелейки:

17.

И Гимрека, куда меня очень кстати завезла красивая пара на джипе, возвращавшаяся в Петрозаводск из путешествия по Поволжью:

18.

А уже в Карелии — Шёлтозеро, столица маленького древнего народа вепсов, когда-то жившего от Ильменя до Коми, а оставшегося в нескольких деревнях у Онего.

19.

Под вечер я немного погулял в Петрозаводске, найдя пару-тройку мест, упущенных в прошлый приезд (По центру. || Петровский завод. || Онежская набережная):

20.

И пообедал в «Карельской горнице» — ресторане национальной кухни с вполне московскими ценами. Удивительно, но за 7 лет она не испортилась, разве что меню стало этак в трижды поменьше.

21.

А затем Карелию сменила Ингрия — ночным поездом из Петрозаводска я доехал в Петербург, где рано утром меня подхватил на своей машине Дмитрий dvim, а вскоре присоединились пассажирами Наталья и Андрей frosya_hod (сами тоже автотуристы). Погожим днём мы отправились по цветущей Ленобласти. Среди глухих лесов, чернозёмного вида полей и свежего балтийского ветра — свои сюжеты, как руины шведской кирхи в Молосковицах:

22.

Мостовые Кургальского полуострова:

23.

Или уходящие за горизонт портовые терминалы Усть-Луги:

24.

Среди которых затерялись Лужицы — деревенька води, самого маленького (66 человек, из них родным языком владеют единицы) коренного народа России. В соседних деревнях живут чуть более многочисленные ижорцы, но их музей оказался внепланово закрыт.

25.

А на обратном пути Дмитрий ненадолго нас завёз в Сосновый Бор — атомград Ленинградской АЭС, один из уютнейших городов России.

26.

В Питере меня встретил Сергей serguntius, у которого, в пустующей квартире в Пушкине, я и жил — как в свой самый весёлый питерский приезд 2017 года. Летом в этом есть свои прелести — например, можно уехать в город по узкоколейке, а если повезёт — то ещё и на паровозе, конечно же Малой Октябрьской детской железной дороги.

27.

Непосредственно в Санкт-Петербурге в этот раз у меня не было планов, но лишь на свой 18-й приезд в Северную столицу я сделал несколько вещей, которые все нормальные туристы делают в первый приезд. Например, в компании прекрасной Катерины knevz покатался на катере по каналам:

28.

А в одиночестве — приобщился к разведению мостов белой ночью:

29.

И на Английской набережной застал «Полтаву» — флагман Петра Великого, свежевосозданный по всем технологиям его времён:

30.

Единственной целенаправленной культурной программой, в компании Константина nord_ursus, стал Невский лесопарк на окраине города, где понемногу воссоздаются утраченные шедевры деревянного Севера. Это — не Кижи, а реплика Вытегорского погоста, ведь у церкви в Кижах всего 23 главки, а у этой целых 25!

31.

В Питере я обычно бываю зимой, а летом интереснее делать вылазки по окрестностям. Например, рано утром (для чего и я гулял белой ночью) тут можно сесть на «Ласточку» до Сортавалы, где ждёт самый настоящий паровоз:

32.

Курсирующий в Рускеалу — затопленные мраморные карьеры, что по качеству своей инфраструктуры, что по обилию посетителей ставшие туристическим объектом вполне европейского уровня.

33.

34.

Под вечер я немного погулял по хорошо знакомой Сортавале (Южная сторона. || Северная сторона.) — маленьком городу с архитектурой Старой Финляндии:

35.

Да уехал в Костомукшу, построенную на железорудном месторождении Финляндией новой. Интересный по-своему город, но очень уж дальний — обратно в Питер поезд шёл по расписанию 17 часов.

36.

Третий выезд из Северной столицы был, наоборот, к югу — в компании Ильи ilraf. Мы завернули в Новгород — но лишь чтобы поужинать. Древний город теперь завлекает гостей не только кремлём и церквями, но и региональной кухней, гвоздём которой стали серые щи — по сытности это какой-то русский курутоб!

37.

Нашей целью же был Тёсово-Нетыльский — посёлок на торфяниках, где несколько энтузиастов создали железнодорожный музей на действующей узкоколейке. Нам предстояла ночная экскурсия на торфяные поля — по соображениям пожарной безопасности торф добывают именно ночью. Вот только воду он не любит так же, как и огонь, поэтому после недели затяжных дождей увидеть торфодобычу так и не получилось.

38.

Ну а дальше пришло время покинуть Петербург. 7 июля я собирался уехать оттуда в Москву, но вместо этого уехал в Мурманск — ещё в Кировске выяснилось, что новый рейс «Еланской» на Белое море отправится из северного порта 9 июля. Дальше много дней продолжалась неопределённость, и наконец из Питера я смог забронировать билеты. И вот, в отбывающем с Ладожского вокзала поезде повстречав ехавшего в Северную Карелию nord_ursus'а, я снова прикатил в Медвежьегорск, на этот раз — на целый день:

39.

А заодно заехал в Повенец к шлюзам Беломоро-Балтийского канала. Они тут идут лестницей — вот вид со 2-го шлюза на 3-й и 4-й, а за спиной на том же расстоянии ещё и 1-й виднеется.

40.

И вот — снова Мурманск, теперь уже не солнечный, а сурово-свинцовый. У группы кончились отпуска, вновь связываться с ненадёжной «Клавой» никому не захотелось, и на вторую попытку за мной пошла лишь верная Ольга.

41.

Билет нам продали, но предупредили, что снова ничего не ясно и весьма вероятно — его придётся сдавать. Когда выход в море перенесли на сутки — мы даже обрадовались: ведь это дало мне возможности посетить «Ленина» — первый в мире атомный ледокол, ныне музей, ставший главной достопримечательностью Мурманска: все прошлые приезды я как-то пролетал мимо.

42.

Но дальше ожидание стало тревожным. «Клавдия Еланская» теперь стоит не у Морвокзала, а в Рыбном порту, где на заброшенных зданиях чайки устроили птичий базар.

43.

Впрочем, посадка начинается не по фактической, а по официальной дате выхода в море — в ожидании погоды пассажиры просто живут на борту.

44.

Но жить там совсем неплохо — каюты «Еланской» не хуже гостиничных номеров, даже с удобствами и тёплым душем. Тем более в 4-местной каюте мы так и жили вдвоём. И хорошо спали под задраенным иллюминатором в столь редкой на летнем Севере темноте.

45.

В итоге вместо 9 июля «Клава» отправилась только 12-го. Вот только как раз в эту ночь погода испортилась наихудшим для меня образом — вместо привычного холода в прозрачном воздухе Заполярья пришла мгла и туманы, за которыми я не увидел почти ничего из того, что мечтал увидеть с «Еланского» борта. Вот разве что причал «Атомфлота» — справа налево «Адмирал Кузнецов» (единственный наш авианосец), атомные ледоколы «Таймыр» и «Ямал» и первая в мире плавучая АЭС «Академик Ломоносов».

46.

Ночь пути с тяжёлой качкой — и мы стоим в туманном Островном, более известном как Йоканьга или Гремиха. Это ЗАТО, где списанные атомные корабли ждут утилизации, поэтому на берегу мы не могли пройти дальше причала.

47.

А на Белом море кончился туман, и мимо проплывали ветхие поморские деревни — Сосновка, Никодимский маяк, Пялица, Чапома, Стрельна, Тетрино...

48.

Конечным пунктом была Чаваньга, на рейде которой мы встали в середине дня ждать, когда спадёт волна. Оля, когда-то ходившая вдоль Карельского берега на катамаране, сразу же вынесла вердикт — простоим до полуночи, и не ошиблась: Белое море затихает ночью. К трапу подошла лодка, даже на затихшей волне прыгавшая вверх-вниз на добрый метр, и повезла нас в деревню. Немногословные поморы показали нам, где ночевать, а утром, переждав в избе тяжёлый дождь, мы пошли гулять. Чаваньга, куда мы прибыли на 5 дней позже плана, оказалась потрясающе живой и колоритной:

49.

И хотя и местные, и обильные на этом рыбному берегу туристы удивлялись, как мы собираемся идти 40 километров вдоль Терского берега пешком, фактически мы преодолели эти километры на попутках — вдоль моря накатана колея, по которой пару-тройку раз за день ходят грузовики типа ЗиЛов или «Уралов», неизменно берущие пассажиров. Более того, нам даже палатку не пришлось ставить — каждые несколько километров у моря стоят избы, и пока не началась путина сёмги, любой желающий может в них ночевать.

50.

На Терском берегу хорошо даже этим хмурым летом:

51.

Тем более что именно это — настоящий Терский берег. А то, что называют Терским обычно (Природа и история. || Тоня Тетрина. || Оленица и Кашкаранцы. || Варзуга.) — на самом деле Кандалакшский берег, заканчивающийся паромом через Варзугу. Устье Варзуги кажется краем земли… вот только мы пришли из-за этого края:

52.

И попали в Кузомень — старинное село, тонущее в песках, по которым бегают кусачие лошади:

53.

Нас, впрочем, покусали мошки — в песках их нет, а вот в райского вида плавнях у берега Варзуги — тысячи. Там, в палатке, мы переночевали последнюю ночь.

54.

Вернее, планировалась, что она будет предпоследней, а дальше мы ещё пойдём на Аметистовый мыс — другое красивое место, оставшееся моим пробелом в 2011 году. Но погода вновь испортилась, и мы не стали покидать попутку — так и доехали до районной Умбы, а оттуда — до Кандалакши. Финальным аккордом путешествия с элементами спонтанности стал отъезд — увидев на платформе пассажирский поезд, я за 10 минут до отправления схватил на него билет и убежал в вагон.

55.

Но при всех дождях, Карелия как всегда полна туристами:

56.

В поезде Мурманск-Адлер, что ходит из субарктики в субтропики, чай подавали в очень неожиданном подстаканнике:

57.

А в Москве в ночном метро сидели панки — совсем как в благословенном 2007-м, когда я посетил Мурманск впервые...

58.

Что же до «Еланской», то если вы хотели на ней прокатиться — то постарайтесь это сделать в августе, так как есть у меня стойкое подозрение, что рейс 19 августа в Чаваньгу будет последним. В Островном борт покинуло 95% пассажиров, а на Белое море ехали: один мужик в Сосновку, пара дачников в Чаваньгу, две девушки в гости к бабушкам в Чапому и 6 туристов, двое из которых — без выхода на берег. Иными словами, пассажиров было меньше, чем команды: местные предпочитают летать вертолётом (для них он впятеро дешевле, чем для неместных) и грузы возить по дороге. «Клаву» же передали из умирающего Мурманского пароходства в Северное пароходство Архангельска, на первый рейс под началом которого нам и случилось попасть. Думается, новые хозяева прихлопнут чаваньгский маршрут или перекинут его на свой берег Белого моря. Второе было бы даже не так уж плохо — если за Островным «Еланская» сменит Поной на Кулой, я обязательно воспользуюсь ей снова.

Весточки с маршрута:

Берег держит (Мурманск).

Перевал (Ревда)

Вместо моря — в горы (Ревда)

Дал маху я (Хибины)

Деревянные церкви Руси (Петрозаводск, «Карельская горница»)

Каналы и фьорды, или Рейсу быть! (Пушкин, СПб)

Корабли и паровозы Северо-Запада (Пушкин, СПб)

Вторая попытка «Еланской» (Мурманск, с борта)

А напишу примерно вот о чём:

— Мурманск (3-4 поста) — о нём обычно пишут в контексте колорита Заполярья, а я попробую рассказать как о городе.

— «Клавдия Еланская» и её маршрут (2-3 поста)

— Чаваньга

— Терский берег

— Кузомень

— Ловозеро

— Ревда

— Поход на Сейдозеро (1-2 поста)

— Кировск (1-2 поста)

— Хибины

— Медвежьегорск

— Повенец

— Подпорожское кольцо (1-2 поста)

— Шёлтозеро

— Петербург-2019

— Деревянный новый Питер. Невский лесопарк и «Полтава».

— Веси и народы Ингрии

— Кургальский полуостров и Усть-Луга

— Рускеала и дорога к ней (2-3 поста)

— Костомукша

— Тёсово-Нетыльский

Что-то из перечисленного я выложу в ноябрь-декабре, а что-то, но это пока не точно — в июле-августе. Для некоторых тем, для полноты картины, хорошо бы ещё раз наведаться в Петербург и Ленобласть, что я, может быть, ещё сделаю в августе.

Ну а в основном этим холодным летом я буду писать про знойный майский Иран. Надеюсь, что не «довоенный».

P.S.

Напоминаю, что Вы можете поддержать этот журнал.

Карта №4276 3801 4264 5311

PayPal — для перехода на страницу нажмите эту кнопку:

Счёт №: 408 17 810 5 38126760756

Буяновский Илья Алексеевич

Сбербанк РФ, офис №9038/01205

БИК: 044525225

Корр.счёт: 30101810400000000225