Белые пятна на карте: как в России умирали города

В России за последние три десятилетия оказались заброшены сотни небольших городов.

Сотни тысяч людей потеряли работу и покинули дома, после того как развалились градообразующие предприятия.

А какое будущее ожидает еще около 300 российских моногородов?

Владимир Воскресенский

«Без конца и края сплошными рядами тянулись развалины. Разрушенные и полуразрушенные здания. Безобразные темные пятна пожарищ…» — это фрагмент из фильма-катастрофы «Гибель Японии», снятого в 1973 году и спустя три года вышедшего в советский прокат. Сюжет – история ученого, который пытался предупредить страну о надвигающемся землетрясении и цунами.

В 1976 году картину показали в шахтерском поселке Кадыкчан в Магаданской области. За проектором сидел 18-летний киномеханик Владимир Воскресенский, уже в том возрасте не расстававшийся с густыми черными усами.

Он хотел стать токарем, но без направления от производства в магаданское училище брали только на киномехаников. «Вот я и пошел — можно сказать, по глупости», — улыбается Владимир.

Среди сотен фильмов, которые привозили в Кадыкчан, ему запомнилась именно «Гибель Японии»: «Действительно — катастрофа, ощущаешь ее». Тогда, в середине 1970-х, ни киномеханик, ни посетители кинотеатра «Шахтер» не могли себе представить, что лет через двадцать их собственный городок окажется в катастрофическом положении и прекратит свое существование, как вымышленная Япония из фильма Сиро Моритани.

В 1979 году на экраны вышла производственная драма «Комиссия по расследованию» молодого советского режиссера Владимира Бортко. Она рассказывала об аварии на атомной электростанции и снималась в 4000 километров и восьми часовых поясах от Кадыкчана, за полярным кругом в Мурманской области, рядом с городом Кировск.

Кировск — типичный советский моногород. Как и Кадыкчан, это город шахтеров. Здесь добывают апатит-нефелиновую руду для производства минеральных удобрений. А еще Кировск так часто использовался для киносъемок, что его прозвали полярным Голливудом. Режиссеров привлекали не только величественные пейзажи — местные жители охотно снимались в массовках

Как лучшее место для съемок кино с зимней натурой Кировск прозвали «полярным Голливудом»

В начале 1990-х после распада СССР положение Кировска казалось таким же безнадежным, как и Кадыкчана: спроса на удобрения не было, шахтеров отправляли в бессрочные отпуска без сохранения зарплат.

История о том, как выжил Кировск и не смог выжить Кадыкчан, — одна из главных для российской экономики. В России больше 300 населенных пунктов, которые принято называть моногородами. Их жизнь целиком зависела от советских заводов, шахт и месторождений. Причем многие из них строились с использованием принудительного труда и в местах, малопригодных для жизни.

Теперь за это приходится расплачиваться. Моногорода, создававшиеся под плановую экономику, оказались серьезной проблемой во времена экономики рыночной.
Сейчас в таких городах, согласно официальным данным, живут 16 миллионов человек, то есть более десятой части населения России. Почти 60% жителей моногородов в конце 2015 года оценивали ситуацию как нетерпимую или „терпимую с трудом“, выяснилось в ходе опроса, проведенного по заказу Федеральной службы охраны.

Жарким августовским днем бывший киномеханик Владимир Воскресенский прогуливается по улице 50-летия Октября в поселке, где прошла его молодость. Показывает на покосившуюся дверь: „Здесь был магазин. Бегал сюда в перерывах — хлеб, молоко, булочки покупал. И “Снежок» — напиток типа сладкой простокваши. А где изображен мужчина с факелом — это спортивный комплекс, ходили сюда с другом после работы размяться".

Поселок отвечает Владимиру скрипом кровельного железа и криками ворон. Больше ответить некому. Жителей в Кадыкчане не осталось.

Описывая знакомые места — ресторан, кинотеатр, пекарню, Владимир будто возвращает поселок-призрак к жизни.

Семейная история Воскресенских типична для этого края, — настолько отдаленного от центра, что местные жители называют остальную Россию материком.

Владимир всю жизнь провел в Магаданской области. В 1938 году его отца за мелкое преступление отправили на Колыму в лагерь. «Отец мало рассказывал об этом, но я знаю, что его дважды могли расстрелять, — вспоминает Владимир. — Спас его писатель Виктор Вяткин: он заверял списки людей, которые нужны на предприятиях. А тех, кто хорошо работает, не расстреливали».

Мать Владимира приехала в Магаданскую область из Уфы по комсомольской путевке в 1946 году. «В те дни молодые люди не были пассивными, им хотелось строить, созидать», — продолжает Владимир. В 1974 году семья переехала в Кадыкчан — на тот момент развитый шахтерский поселок, в котором жили пять тысяч человек.

Своим появлением в 1943 году этот поселок был обязан «Дальстрою». Формально независимая от ГУЛАГа, эта организация использовала труд заключенных и вольнонаемных для освоения Дальнего Востока. С 1938-го по 1957 год через систему «Дальстроя» прошло около миллиона заключенных. Нечеловеческие условия труда, недостаток еды, 50-градусные морозы, насилие и расстрелы превратили Колыму в братскую могилу для 200 тысяч заключенных.

В числе тех, кто выжил, был писатель Варлам Шаламов. На Колыме он провел 16 лет, неудачно пытался бежать с лесоповала, несколько раз попадал в лагерную больницу. Свой опыт Шаламов описал в «Колымских рассказах».

Шаламов работал на угольных разрезах в Кадыкчане и соседней Аркагале с 1940 по 1942 годы.

«Кровавые мозоли, голод и побои. Вот чем встретил нас Кадыкчан», — вспоминал он.

Когда родители Владимира переехали в поселок, «Дальстрой» уже упразднили, а шахтами управляло министерство угольной промышленности СССР. Шахтеры съезжались в поселок со всей страны, рассчитывая получить высокую зарплату и квартиру.

О былом размахе можно судить по администрации одной из заброшенных шахт: здание в классическом стиле, с множеством дверей, стеллажей — кажется, вот-вот раздастся телефонный звонок, а в кабинетах начнут заполнять сметы и составлять наряды для шахтеров.

В советские годы в магазинах Кадыкчана не было дефицита, а в ресторане «Полярный» лилось вино и играла живая музыка. Поселок был полон молодых людей, которых сплачивал э
кстремальный климат.«Я любил зимние вечера, когда температура поднималась до минус 30 градусов и было достаточно тепло, чтобы все шли гулять по главной пешеходной улице — мы назвали ее Бродвеем», — вспоминает Владимир. В 1987 году он устроился работать на электростанцию и уехал в соседний поселок. Шла перестройка.

Супруги Татьяна и Геннадий Щипалкины родились в Кадыкчане. «Я была первым ребенком, появившимся в роддоме Кадыкчана», — рассказывает Татьяна.

Ученица музыкальной школы и спортсмен, готовившийся пойти по стопам отца-шахтера, познакомились на школьной дискотеке осенью 1984 года. Свадьбу сыграли в 1988-м в поселковом ресторане «Полярный».

«Было очень много молодежи, три дня гуляли точно», — вспоминает она. А потом поселок начал меняться.«Чаще стали приезжать посторонние люди, стало немножечко опаснее, — подхватывает рассказ ее муж Геннадий. — Начались задержки зарплаты. На лето закрывали одну шахту и переводили шахтеров на другую, и понятно было, что начинается сворачивание поселка. Естественно, люди стали агрессивнее».

Последний съезд КПСС в 1990 году начался с того, что приехавший в Москву из Кадыкчана делегат — помощник начальника участка шахты Владимир Блудов — предложил отправить в отставку ЦК КПСС во главе с Политбюро «за развал работы по выполнению Продовольственной программы».

Появившееся в Кадыкчане кабельное телевидение в это время рассказывало о перебоях со снабжением, которых раньше в жизни поселка никогда не было.

«Хлеб не поступал в магазины, и началась паника среди населения. Но запасы муки у нас достаточные, на два года вперед», — успокаивала глава поселкового совета Галина Обухова.

«Люди не могли купить элементарного, даже продукты домой, — вспоминает Татьяна Щипалкина. — Муж приходит домой с шахты (работа-то продолжалась), а тебе его нечем накормить! Дети твои хотят есть. Доходило до того, что продукты давали под запись в магазинах».

Старая шахта исчерпала запасы, и ее закрыли в 1992 году. Жители начали покидать поселок в поисках работы. В 1994 году Татьяна и Геннадий перебрались на Алтай.

А в 1996-м году произошла авария на последней оставшейся шахте «Кадыкчанская». 15 ноября, когда заканчивалась утренняя смена, в батарее подземного электровоза произошло короткое замыкание. Искры пробились наружу через поврежденную изоляцию, и в шахте взорвался метан.

На смене было 27 шахтеров — шесть из них погибли.

Просуществовав полвека, поселок остался без шахты. Хотя еще какое-то время «Кадыкчанская» продолжила добывать уголь не из забоя, а на поверхности, но этого оказалось недостаточно, чтобы зарабатывать деньги.

В 1998 году шахту окончательно закрыли, а жителям Кадыкчана начали выдавать сертификаты на переселение.

«Выделялись очень маленькие средства на очень короткий срок, — рассказывает Татьяна. — Если ты не успел купить жилье, то этот сертификат пропадал, и люди вынуждены были оставаться в Кадыкчане на месяцы в этом безысходном состоянии, когда уже доходило до того, что собак стреляли».

Районная газета писала, что в Кадыкчане «процветают драки, хулиганство в быту, а также убийства и наркомания». В заметке «Вендетта по-кадыкчански» была описана история убийства ребенка бандой подростков. Отец убитого нашел отца убийцы — и убил его.

В 2003 году уже сам поселок был официально закрыт. Люди покинули Кадыкчан, а кинотеатр «Шахтер», в котором Владимир показывал фильм-катастрофу, сгорел.

Владимир видел дым из своего окна. Ему все еще трудно смириться с тем, что случилось с Кадыкчаном. «Душа не верит, — говорит он, — но так оно и есть».

Промерзшие пятиэтажки сотрясаются от очередного взрыва: в нескольких сотнях метров отсюда добывают уголь открытым способом. Советский — микрорайон на окраине Воркуты. Он умирает: в поселке городского типа, где до начала 1990-х годов жили почти 6000 человек, остаются 129 семей.

Двери покинутых квартир запаяны, окна заколочены, но это не спасает: из окон выбрасывают стиральные машины и прочую бытовую технику — на металлолом.

Микрорайон Советский в Воркуте

В хрущевке на улице космонавта Волынова за год дважды горел подъезд. В нем живут две семьи и пенсионерка, 78-летняя Анна Васильевна. Чтобы не задохнуться от дыма, она в 20-градусный мороз открывала настежь окна. Для воркутинских пожарных Советский — одно из самых частых направлений.

Своей пожарной станции в Советском нет. Давно закрылись больница, столовая, дом культуры, школа, детский сад, магазины. Осталась почта, кое-как работает котельная

«Мы собирались, прикидывали — на средства, которые уходят в год на содержание котельной, можно было бы 100 семей куда-то расселить, хотя бы дать сертификаты, чтобы мы могли сами себе квартиры купить в Воркуте», — рассказывает жительница дома Сусанна Рабулис.

Расселение уже идет. «В 16-м доме грузинка лежачая, и вот ей и мне предложили общежитие какое-то, бог его знает, и туалет — на этаже, а баня — в подвале. Что я, дурочка что ли?» — возмущается Анна Васильевна.

«Хотя и соседство с угольным разрезом, где взрывают пласты горной породы, их не радует.

Вы сидите в кресле, допустим, и начинает вас качать в разные стороны. Конечно, страшно», — говорит Сусанна Рабулис.

Власти планируют полностью расселить Советский в 2018 году, в бюджете на это заложено 208 миллионов рублей. Еще 325 миллионов заложено на уплотнение поселка Воргашор — за 15 лет его население сократилось с 19 тысяч человек до 10 тысяч.

Часть многоквартирных домов снесут, остальные заселят компактно. Так власти пытаются решить проблему брошенных домов. Согласно статистике, именно в Воркуте и ее окрестностях быстрее всего в России сокращается население.

В советское время в районе Воркуты действовало 17 шахт, при каждой — рабочий поселок со всей инфраструктурой. После реструктуризации угольной отрасли в 1990-е и 2000-е шахт осталось только пять. А после взрыва метана в 2016 году пришлось затопить еще одну — «Северную». Тогда погибли 36 шахтеров и спасателей.

Рядом с поселком Советский — аэродром, который военные используют для учений на полигоне «Пембой» в 60 км от Воркуты. Полигон появился на месте еще одного закрытого воркутинского поселка городского типа Хальмер-Ю. В переводе с ненецкого — «Мертвая река».

Хальмер-Ю строился заключенными и с самого начала казался бесперспективным: первую тонну угля удалось добыть лишь в 1957 году, через 14 лет после основания поселка. За пять лет шахта давала столько угля, сколько крупная шахта в непосредственной близости к Воркуте — за несколько месяцев. Минимальные показатели оправдывались высоким качеством угля.

Четыре с половиной тысячи жителей Хальмер-Ю эвакуировали в середине 1990-х после закрытия шахты. Не все еще уехали, а в поселке отключили отопление. Бывший сотрудник шахты Виктор Сычевский уехал одним из последних.

«У меня жена забыла косметичку в ванной комнате, — вспоминает он. — Милиционеры разрешили сбегать в уже пустой поселок. Ситуация жуткая была. Пурга уже хорошо разгулялась. Идешь — собаки оставшиеся бродят с опущенными хвостами. Было такое чувство неприятное, когда смотришь на окна заколоченные».

В 2005 году поселок-призрак прославил президент Владимир Путин, выпустив по нему три ракеты со стратегического бомбардировщика Ту-160. Бывшие жители Хальмер-Ю этой славе не рады. Они полулегально навещают родину, возлагают цветы к разрушенным в результате бомбовых ударов домам и оставляют на стенах граффити.

«Я, если честно, считал и считаю, что власть допустила грубую ошибку, — говорит Виктор. — Поселок таким трудом создавался, столько людей полегло — под железной дорогой, при строительстве шахты. Для потомков, для истории надо было что-то сохранить».

В Российской академии народного хозяйства и государственной службы (РАНХиГС) в Москве проходит конференция.

Глубоко вздохнув, слово берет глава администрации поселка Шерловая Гора Алексей Панин. Он запускает презентацию с результатами SWOT-анализа — то есть оценки сильных и слабых сторон, возможностей и угроз.

В аудитории кроме него представители 14 российских моногородов. Их объединяет общая проблема — зависимость от одного градообразующего предприятия, которая, как в случае с Кадыкчаном и Хальмер-Ю, привела к их закрытию.

«У нас есть сильные стороны, — уверяет Алексей Панин, — значительный ресурсный потенциал, расположение между двумя железными дорогами. Есть слабые стороны — слабая материально-техническая база и недостаток финансирования. Есть большая возможность — развивать туризм в близлежащем национальном парке „Алханай“.

Конференция — часть программы РАНХиГС по обучению управленческих команд из моногородов. Руководитель программы Елена Дугина видит цель в том, чтобы помочь моногородам и поселкам преодолеть эту зависимость.

Официальный перечень правительства России включает 319 моногородов. Власти надеются, что к концу 2018 года этот список покинут 18 из них. То есть избавятся от зависимости и станут обычными городами.

Моногорода делятся на три категории, перечисляет Елена Дугина. Первая — моногорода, которые базируются вокруг действующих предприятий, где жители достаточно благополучны. Вторая — это когда градообразующее предприятие испытывает проблемы. Третья — когда предприятие закрылось или на грани закрытия.

Фонд развития моногородов в этом году получил из федерального бюджета 6,5 млрд рублей (110 млн долларов). Для сравнения: это меньше процента от общей сметы на проведение чемпионата мира по футболу в 2018 году. Часть средств направлено на образовательную программу РАНХиГС.

«Города пишут свою стратегию, и мы рассматриваем образ города до 2035 года, — описывает программу Елена Дугина. — Но, даже составляя план на 100 лет вперед, нужно понимать, что будет происходить в 2018 году, иначе план будет из серии „цирк уехал, клоуны остались».

Дело даже не в деньгах, добавляет эксперт. “Это как неудачный брак, когда ты ждешь, что придет кто-то и наполнит твою жизнь смыслом, — иронизирует она. — То же самое происходит и с моногородами. Наполнить жизнь смыслом может только сам моногород. Остальные могут помочь».

Почему бы не потратить деньги на переселение моногородов? «Москва не должна становиться центром притяжения для каждого субъекта, — отвечает на этот вопрос Елена Дугина. — Количество пустующих офисов в Москве уже значительно превосходит количество пустующих хрущевок во многих моногородах. У людей должны быть комфортные условия жизни по всей стране».

Есть и альтернативная стратегия — переход градообразующих предприятий на вахтовый метод, когда рабочие приезжают на время, а постоянных жителей нет.

«Сплошное мордобитие и культ физической силы» — так описывал Кировск его самый известный уроженец писатель Венедикт Ерофеев. Сейчас там живет поэт и писатель Александр Бондарев.

Он выглядит как советский неформал — в своей писательской однокомнатной квартире, заваленной книгами и фотографиями с киносъемок, в которых ему — жителю «полярного Голливуда» — довелось поучаствовать.

«Однажды я увидел объявление о наборе массовки, — рассказывает Александр. — Требовались мужчины, потрепанные жизнью. Я подумал, что это про меня и отправился во дворец культуры».

Бригадир массовок сразу разглядела Александра среди толпы. «Подошла и говорит: вы — зэк с большим стажем, болели цингой, у вас зубы выпали, у вас щеки провалились до самых десен, вы нам подходите, — вспоминает ее реакцию Александр. — И тогда мне показали кинорежиссера Николая Досталя».

Сериал «Завещание Ленина», в котором Александру Бондареву предстояло сыграть зэка-доходягу (заключенного, доведенного до крайней степени истощения), был снят по колымским воспоминаниям Варлама Шаламова. Блатные отнимают у героя Александра последнее — содержимое посылки, которую ему прислала мать, — и обрекают его на скорую смерть.

То, что Александр выглядит потрепанным жизнью, неудивительно. Как и многие жители Кировска, он — безработный преподаватель русского языка и литературы — в 1990-е годы еле сводил концы с концами. Крупнейший работодатель Кировска — горно-обогатительный комбинат «Апатит» — находился на грани банкротства. Это было первое десятилетие с момента основания Кировска в 1929 году, когда в городе не сняли ни одного фильма.

Все начало меняться после приватизации «Апатита» во второй половине 1990-х годов: половина комбината перешла во владение бизнесмена Михаила Ходорковского, другая была записана на менеджмент компании, также связанный с Ходорковским. В 2001 году комбинат стал основным активом вновь созданного химического холдинга «ФосАгро» во главе с Андреем Гурьевым.

После ареста Ходорковского и его партнера Платона Лебедева по обвинению в незаконной приватизации «Апатита» (впоследствии это обвинение стало одним из множества эпизодов дела ЮКОСа) и холдинг, и комбинат перешли под контроль Гурьева. «Апатит» в итоге стал одним из крупнейших в мире предприятий по производству апатитового концентрата, из которого делают минеральные удобрения.

Гендиректор кировского филиала АО «Апатит» Андрей Абрашитов надевает спецкомплект для спуска в шахту. «Я горняк в четвертом поколении, — говорит он. — Я видел работу своего деда, а с отцом довелось даже в одной смене поработать».

История кировского рудника началась в 1930-е годы — как и везде в то время, там использовался труд заключенных.

Перевозка руды в 1930-е годы

«Образовано множество дочерних обществ, в которых работают бывшие сотрудники», — уверяет Андрей Абрашитов.

Градообразующий комбинат надеется, что экономику города поддержат альтернативные отрасли — например, туризм, что позволит Кировску избавиться от зависимости моногородов. Пока же на принадлежащее «ФосАгро» предприятие работает треть населения.

А молодежь все равно уезжает. Хотя сотрудница местного полярно-альпийского ботанического сада Алена Данилова решила остаться. Родной Кировск она описывает как «симпатичный городок, очень тихий и уютный». Который, правда, находится в правительственном списке 94 моногородов России с наиболее сложным социально-экономическим положением.

«Большинство моих сверстников хотят уехать в большие города, — говорит Алена. — Те, кто возвращается сюда летом, восхищаются, как здесь красиво, здорово, наконец-то я дома. Но никто не говорит: я бы здесь осталась и хотела бы здесь работать. Все работают или учатся в Москве или Питере».

При этом Алена признает, что жизнь за полярным кругом не для всех: «Особенно зимой — это полярная ночь, метели, пурга, ураган, снег, сильный ветер с градом, с дождем. Может быть, поэтому некоторые люди предпочитают оставаться дома и вообще не выходить на улицу».

Тем временем Владимир Воскресенский на другом конце России открывает свой семейный альбом: черно-белые фотографии рассказывают обычную для этих краев историю

Люди связывали свое будущее с Магаданской областью, работали на местных шахтах и электростанциях и, в конце концов, обнаружили, что, несмотря на их старания, все вокруг постепенно приходит в упадок.

Владимир находит фотографию кинотеатра «Шахтер» в 1970-е годы: тогда говорили, что Кадыкчан и соседние поселки объединятся и станут городом. Ему даже придумали название — Звездногорск.

Когда человек живет в нормальных условиях, счастлив, он о будущем мало думает, — говорит Владимир. — Это как влюбленные — они любят друг друга, и слава богу".

Автор Андрей Сошников
Редактор Артем Вернидуб
Продюсеры Дженни Нортон, Екатерина Савина
Фото Пол Харрис, Максим Ломакин
Видео Максим Ломакин
360-видео Андрей Сошников
Дизайн Джеймс Перси Олеся Волкова
Владельцы использованных фото: Владимир ВоскресенскийTart-Aria.infoКировский областной краеведческий музейКировский дворец культуры «Апатит»Музейно-выставочный центр «Апатит»Рисунок Георгия Вагнера, 1943, архив «Мемориала»РАНХиГСРГАЛИИТАР-ТАСС/ Лев Федосеев