Синдром выученной беспомощности

В сегодняшней России расщепление сознания стало главным инструментом подавления гражданской воли

Впервые синдром выученной беспомощности был описан американскими психологами Мартином Селигманом и Стивеном Майером в 1967 году. Первые эксперименты проводились на животных, а затем опыты были поставлены и на людях. Выученную беспомощность Селигман сформулировал как состояние, возникающее в ситуации, когда нам кажется, будто от нас ничего не зависит и мы не можем ничего сделать, чтобы предотвратить или изменить неприятные события. Беспомощность проявляется в трех сферах: мотивационной, эмоциональной и когнитивной. В мотивационной — потерей веры в себя и желания влиять на ситуацию. В эмоциональной — подавленностью, вплоть до глубокой депрессии. В когнитивной — неспособностью обучаться тому, как выйти из сложившейся ситуации.

Похоже, самый масштабный эксперимент по погружению людей в это состояние проводится сегодня в РФ.
В нашей стране синдромом выученной беспомощности страдает, по оценкам социологов и психологов, до 90% населения. Впрочем, это можно заметить и без учёных.

“Кремлевские” расчётливо формируют аморфное, покорное, манипулируемое общество, используя всевозможные политические, репрессивные и информационные ресурсы. “Народ — это чистый лист бумаги, на котором можно нарисовать любой иероглиф”, — утверждал когда-то Мао Цзедун. Русский народ — это белый экран, на котором можно показывать любое кино.

Знаменитый ученый Грегори Бейтсон сформулировал концепцию “double bind” — “двойная прошивка” или “двойное послание”. “Двойные прошивки” возникают, когда обществу посылаются противоположные сигналы разного логического типа. Например, когда президент говорит, что борется с олигархами, а потом награждает их орденами “За заслуги перед Отечеством”. Или правительство обещает, что цены не будут расти, а они за месяц взлетают вдвое. Или когда патриарх учит, что стяжательство — это грех, и легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатым попасть в царствие небесное, а сам разъезжает в кортеже с охраной и лобызается с теми самыми богатыми.

Люди, которых постоянно подвергают такому воздействию, перестают различать буквальное и метафорическое, подозревая заговор там, где его нет, и, наоборот, теряя умение понимать иронию и подтекст. Ключевой момент “двойной прошивки” — запрет критически анализировать несоответствие. Поэтому православным “нельзя” критиковать иерархов – дескать, “Господу виднее”, налогоплательщикам нельзя ругать правительство, потому что “министры умнее”, а нелицеприятные высказывания в адрес Путина — и вовсе “измена родине”.

Расщепление сознания стало главным инструментом подавления гражданской воли даже в зачаточном состоянии и выжигании свободомыслия на корню. Общество в РФ находится на грани нервного срыва. Просмотр новостей по федеральным каналам можно сравнить с черепно-мозговой травмой, а постоянное сидение перед телевизором равносильно добровольной лоботомии.

Сфабрикованные репортажи, противоречащие друг другу высказывания “политиков”, информационные вбросы, спланированные фейки, и тут же заранее спланированные опровержения, слова, полностью опровергающие совершённые поступки, нелепые поправки и безумные инициативы законодателей. Все это погружает людей в непроходящий стресс, который становится образом жизни. А фоном мелькает “не надейся, не верь в себя, не действуй”.

Целый ряд депутатов, членов правительства и деятелей культуры, озвучивает нарочито нелепые предложения или выдвигает одиозные инициативы, зачастую милостиво отклоняемые вышестоящими инстанциями. Их высказывания — не просто скандальные пиар-акции. Постоянно прислушиваясь к бессмысленным, противоречивым новостям, находясь в неведении насчет истинных намерений власти, пребывая в постоянном ожидании, что новый безумный закон будет взят на вооружение, и не умея уже отличить черное от белого, а правду от лжи, люди становятся подавленными и безразличными к собственному будущему.

Десятки миллионов граждан погружены в сомнамбулическое состояние, граничащее с потерей инстинкта самосохранения. Они ненавидят власть, но патологически боятся ее смены. Они ощущают несправедливость и незащищенность, но терпеть не могут борцов за гражданские права. Они ненавидят чиновников и правительство, но выступают за тотальное государственное вмешательство во все сферы жизни. Они проклинают коррупционную структуру, но благословляют властную вертикаль, на которую насажены, как шашлык на шомпол. Они боятся полиции, но хотят усиления полицейского контроля. Они все более нищие, но восхищаются богатыми. Они чувствуют себя обманутыми, но верят телевизору. Они не только не могут, но и не хотят на что-то влиять.

Страдая комплексом жертвы, они верят, что от них ничего не зависит и им не под силу ничего изменить. “И всегда так было”, — отмахиваются они, подписываясь под своей гражданской недееспособностью, на самом деле страдая синдромом выученной беспомощности.