Quality Journal

Зимнее

Давным-давно в далёком-далёком, где-то на границе Алтая и Казахстана, селе тёмным-тёмным зимним вечером у окна сидела девочка. Совсем маленькая девочка, лет пяти. Золотушная до страсти, бритая наголо, чтобы корки на её вечно расчёсанной в кровь голове было удобно смазывать целебной мазью. Худющая той некрасивой худобой, когда нет изящества и все кругом острое, неказистое — локти, коленки, вечно сбитые до костей и добротно смазанные зелёнкой. С огромными синяками под глазами. Не ребёнок, а «страх Божий», как ласково называла её бабушка.

Страшненькая девочка ждала свою ласковую бабушку с работы. Одна, в маленьком и невозможно тёплом и уютном домике на краю села. Домик был последним в деревне и стоял чуть на отшибе. Хотя... Почему последним? Если ехать из Казахстана на Алтай, то первым, а если с Алтая в Казахстан, то последним. С одной стороны вьётся реликтовый ленточный бор, с другой, за шоссейкой, подо льдом прячется речка, а за огромным огородом — дубрава берёзовая. Сугробы кругом, как барханы, волнами поднимаются чуть ли не выше крыши маленького домика. Зима. На улице холодно, а дома тепло, бабушка перед уходом истопила печку. Дрова почти прогорели, но одна, самая толстая дровина ещё «шает» и светит красными огоньками-мигунами.

В домике темно, зимой рано темнеет и можно бы включить свет, но девочка боится отойти от окна к выключателю. Нет, она не трусишка совсем, она смело остаётся дома одна. Почти всегда. Страшно было только два раза — первый, когда девочка прочитала у Герберта Уэллса про человека-невидимку и потом долго боялась шкафа. В нём жили пальто и костюмы на плечиках, и девочке казалось, что они могут ожить и выйти из шкафа. Но обошлось.

А второй раз было очень страшно, когда бабушка рассказала историю, как злые люди умучили очень доброго Иисуса Христа, который всем помогал, и девочка боялась, что её бабушку за доброту и за помощь ближним тоже умучают. Но и тут обошлось. Бабушку никто не тронул.

В этот раз было ещё страшнее, чем в те, предыдущие. По радио читали сказку. Детскую сказку «Медведь на липовой ноге». И читали так, что не нужно было никакого телевизора, чтобы смотреть. Голоса из динамика рисовали такие образы, что девочка стояла столбом и боялась пошевелиться.

Вот они, бабка с дедом, пожалевшие репы для медведя, сидят, договариваются, как от репного вора избавиться, вот дед берёт топор, вот медведь сидит на грядке, репу таскает. А дед — хвать его топором по ноге, да и отрубил! Хвать эту ногу и к бабке бегом! А бабка-хозяюшка ногу общипала, кожу содрала (Господи, да кто ж эти живодёрские сказки насочинял?!), шерсть прядёт, а мясо мишкино в чугунке варит...

А медведю ногу свою жалко, ему больно-пребольно, кровь хлещет! И он, бедненький, какую-то палку липовую схватил, приделал себе деревянную ножку, берёзовую палку вместо костылика-батожка схватил и идёт стариков жадных убивать... И страшным таким голосом причитает:

Скырлы, скырлы, скырлы,

На липовой ноге,

На берёзовой клюке.

Все по сёлам спят,

По деревням спят,

Одна баба не спит —

На моей коже сидит,

Мою шерсть прядёт,

Моё мясо варит.

А там, в радио, там же не только голоса! Там же ещё музыка, скрип этот страшный, нога-то скрипит, клюка потрескивает! Бабке страшно, деду ещё страшнее! (А девочка та и вовсе от страха умирает уже...)

Скырлы, скырлы, скырлы,

На липовой ноге,

На берёзовой клюке.

Все по сёлам спят,

По деревням спят,

Одна баба не спит —

На моей коже сидит,

Мою шерсть прядёт,

Моё мясо варит.

Во дворе маленького домика, на длинный, из двух палок, шест прикручен фонарь, который освещает двор. Палки плохо скреплены и даже при самом тихом ветре скрипят так, что в доме всё слышно: «Скырлы, скырлы, скырлы...»

Девочка стоит у окна, смотрит на дорогу, по которой с работы должна прийти бабушка, и боится, боится тем детским вселенским страхом, ужаснее которого ничего нет на белом свете. Одна-одинёшенька в тёмном домике на отшибе, где вокруг только бор, речка, дубрава да горбатые сугробы. А бабушки нет и нет. За спиной, в печи трещит несгораемое полено, на улице скрипит фонарь, и весь дом наполнен этими живыми голосами, жуткой музыкой и медведем, идущим мстить на кровавой культе...

Плакать нельзя. Из-за слёз будет не виден краешек дороги, откуда появится любимая, родненькая, единственная спасительница — бабушка.

«Скырлы, скырлы, скырлы... Все по сёлам спят, по деревням спят...»

— Гуля! Доню моя! Ты где, детка?! Гуля! Господи, да что ж ты на голом-то полу спишь?! Ты плакала?! Ну что ты, маленькая моя, я ж ненадолго задержалась! Господи, кости все ледяные, когда же ты у нас поправишься, хвороба ты моя жалкая?! Ну, всё-всё, не плачь, баба твоя пришла... какой медведь?! Где?! В подполе?! Да нет там никого, дурочка ты моя маленькая...

Бабушка в пальто, не раздеваясь, обнимает и качает свою лысую исплаканную внучку, целует, тоже плачет. Жалко.

— Хвороба моя, смотри, что я привезла. Мы ж с тёть Валей на коне за посылкой ездили! Мама из Москвы тебе прислала, айда смотреть, что там!

На полу в сенях стоит огромная коробка из-под телевизора «Изумруд», бабушка затаскивает, волоча её по полу в дом, открывает. А вы помните габариты коробки телевизора «Изумруд»? В коробищу эту можно было уложить четверых шестилеток и сверху еще трёхлеткой утрамбовать. Всем бы хватило места.

И в этой волшебной коробке из самой Москвы к лысой девочке приехали апельсины, пастила «Сластёна», «Мишки на севере», «Маска», «Вдохновение», шоколадные батончики, бананы (бабушка их потом курям скормила — не смогли мы их оценить) и книжки! Крапивин, Драгунский, Гайдар... Богатство! Счастье!

Абсолютное счастье, когда те, кого мы любим, возвращаются. Пусть даже и чуть задержавшись, можно и подождать, главное, что они, твои родненькие, придут, поцелуют и пожалеют тебя. Хворого, лысого, страшного, но от этого не менее любимого своего дитёнка. Счастье, когда мама молодая, весёлая, ещё учится и шлёт тебе посылки с апельсинами и книжками, и вообще она скоро-скоро приедет.

Счастье — это тёплый, маленький домик на краю села и все, все ещё живы и здоровы.

Ждите всех, как в последний раз, шлите посылки с апельсинами, любите ближних и дальних, пока они ещё живы, говорите о том, как вы их любите. И вас пусть всегда ждут и любят в вашем тёплом доме.

© Regent1

Пока нет комментариев

ПРО КАТАНИЕ С ГОРОК, ИДИОТОВ И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

В новостях увидел сюжет: сперва показали тетеньку, которая каталась с горки на «ватрушке» и врезалась в дерево, потом ребенка, который тоже катался с горки и куда-то влетел. А после сообщили, что это все из-за не оборудованных для катания горок, что для катания на жопе горки должны быть подготовлены и на них должны дежурить специальные сотрудники. А виноваты в том, что дебилы не могут управлять жопой, не сами дебилы, а горки и город!

Десятилетиями дети катались со всего наклонного на всем скользящем. Если ты, катаясь, куда-то врезался, то получал люлей от мамы, делал выводы и катался осмотрительнее. Если же, например, ты скатился с горы и засиделся, то в корму тебе больно въезжал следующий пассажир. Все это быстро учило не щелкать клювом, шустро перемещаться и смотреть по сторонам. В итоге дети толпой катались с горки и не травмировались. Но прошли годы и взрослые дебилы не могут скатиться, чтобы не получить сотряс. А поскольку каждый дебил, сука, личность, которая не может ошибаться и которой все должны, то винит он в своем дебилизме город, горку, окружающих, но никак не себя.

А дальше по классике: дебилы переложили ответственность за свой дебилизм на других, СМИ раздули, а чиновники, в итоге, разродятся десятком новых законов, по которым кататься можно будет только в шлеме и с сертифицированных горок на прошедших ТО санках в дневное время с перерывом на обед. Второй вторник месяца на горках санитарный день. Если катаешься на картонке, то на ней должен быть знак качества РСТ. За катание на контрафактных картонках — штраф!

Пока нет комментариев

Кот человеку Брат

(написано для тех, кто хоть немного считает себя котом)

Говорила мне прабабка, моложавая и хитрая кошка: «Всегда следи за своим человеком, потому что человеку свойственно лезть куда не просят и вообще делать всяческие человеческие глупости».

Говорить-то она мне это говорила, да разве я слушал? Вот теперь думаю об этом, сидя под дождем, и жалею, что не вспомнил бабкин наказ раньше.

Сергей завелся у меня давно. Я тогда, по сути, был еще маленьким комочком рыжей шерсти и не более того. Помню, как Серега принес меня в свою квартирку и сказал:
– Ну что, брат? Будем жить тут вместе, не хоромы, конечно… – Он огляделся по сторонам, будто ища знакомые предметы, а потом махнул рукой и продолжил: – Но жить можно! А Светка пусть катится куда хочет! – я мяукнул, соглашаясь с ним, за что был назван умницей и получил миску молока.

Так и зажили мы. Серёга, как и все люди, по природе своей очень суетлив. Встает рано, в любую погоду идет на работу, вечером возвращается и, почесывая в задумчивости затылок, смотрит в недра холодильника. Живем мы с Серёгой одни, оттого еда у него скудная и невкусная, хорошо, что наличие дамы в доме не влияет на вкус кошачьих кормов и молока.

Как вы уже поняли, я – кот и зовут меня Брат. Нет, Сергей, вроде, пытался придумать еще что-то и даже именно так представлял меня своим друзьям, но в итоге обращение Брат приклеилось ко мне вместо прочих имен. А что, неплохо. Кто-то думает, что я Серёге Кот, а я Сереге – Брат!

Вот и жили мы с ним душа в душу, пока он не повстречал ведьму.

Сам момент встречи я, конечно, в силу обстоятельств пропустил; ну, знаете ли, разве я сторож человеку своему? Пусть уж погуляет, другое дело, что раньше он вел себя хорошо и паразитов не заводил, а тут вот те, нате, кошмар в квадрате.

Как сейчас помню тот вечер. Серёга вернулся домой другим человеком, не моим человеком! От него даже пахло иначе, а взгляд? Вы видели влюбленный взгляд? Это взгляд мечтателя, который увидел свет в конце туннеля! Вот таким Серёга заявился домой: счастливым и влюбленным. Я сразу понял, что что-то не так. Вот лучше бы он пришел пьяный, даже шут с ним – забыл бы купить мне молока! Но нет, он пришел трезвым, с покупками и больными, влюбленными глазами. Каюсь, я не сразу придал этому значение. Услышав, как открывается входная дверь, я потянулся, некоторое время щурился, повернулся на другой бок и только потом слез с кресла, на котором люблю подремать. Вышел в коридор, расслабленный после сна, и тут учуял её запах. Фиалки и кардамон, дикая смесь, скажу я вам. Сон как рукой сняло! Я потерся о его ногу, пытаясь вытеснить чужой запах. Подставил свою умную голову ему под руку: мол, гладь давай, полегчает. Но все было тщетно. Нет, Серёга меня заметил и погладил, и даже сказал: «Эх, Брат, ты бы её видел!» Приплыли.

А потом он начал пропадать – во всех смыслах этого слова. Он пропадал после работы, а потом приходил глупый и неродной. Да что там, он пропадал как человек, как мой человек. Еду приносил, а по душам разговоров – ни-ни. А я так не могу, меня и погладить надо, и колени подставить, чтоб было где вздремнуть. В конце концов, я должен мешать работать за компьютером и даже есть. А так мне остался только сон, и тот стал у Серёги нервный, беспокойный, у такого в ногах не поспишь, да и на голове не очень-то, мечется как в лихорадке и всё свою Милу зовет. Так я и узнал имя.

Тут дело вот в чем, пора открыть страшную кошачью тайну. Кошки и ведьмы – заклятые друзья, как говорится. То есть, с одной стороны, мы считаемся спутниками, но с другой – ведьмы просто люди, они пользуются нашей силой и нашей магией. И, сами понимаете, никому не понравится, когда его используют. Испокон веков кошки терпели своих ведьм, но те наглели с каждым столетием и после инквизиции, когда нашему брату не поздоровилось даже больше, чем этим взбалмошным бабам, нашему сотрудничеству пришел конец. Кошачье Вече, посоветовавшись, отвергло все предложения ведьм о сотрудничестве. А те мохнатости, кто все же решил связать свою жизнь с ними, были преданы анафеме. Посидели на нашей мягкой шерстке, хватит!

Помню, снег уже выпал, я сидел на окне и ждал, когда придет Серёга; он вернулся рано, грустный, как в воду опущенный, и наконец-то заговорил. А толку! Его, оказывается, с работы турнули. И как прикажете жить? Нет, конечно, как у каждого порядочного кота, у меня есть свои фокусы типа сапог и шпаги, но человек не дорос, и не знаю, дорастёт ли морально, чтоб мы могли в открытую делиться с ним этим опытом. А потом зазвонил телефон. Ой, звонок ведьмы я чую как запах валерьянки. А Серёга сразу просветлел:
– Да, алло! Мила, солнышко, спасибо, что позвонила, ты прямо чувствуешь, что мне нужна поддержка, – говорил Серёга трубку. Ну да, кот — это так себе, а ведьма – то что надо, пф-ф! Я напряг уши.

– Серёженька? Что случилось, у тебя голос такой расстроенный, – говорила невидимая Мила.
Серёга начал ходить по комнате.
– Мила, меня сократили. Да, с работы сократили, мол, бюджет и что-то еще, не знаю, может, я кому дорогу перешел, может, Петру из соседнего отдела?
– Серёжа, не горюй! – утешала Мила. – Все, что происходит, к лучшему, знаешь, в нашей фирме как раз вакансия образовалась, как раз по твоему профилю, программист, причем такой, который железо чинит. Хочешь, я с начальницей переговорю? – сказала и затаилась.

Я уж и головой мотал, и шипел малость. И даже начал, простите, рыгать, показывая, как я к этому отношусь. А Серёга слушает, кивает, меня ногой – ногой! – отпихивает.

– Поговори, Мил, вдруг и впрямь?

Положил Серёга трубку, я смотрю на него, и слезы наворачиваются: ой, дурак! Думаю: может пора заговорить? А потом еще посмотрел: нет, не пора. И тут снова телефон зазвонил.

– Да, Мила? – и Серёга снова улыбается – конечно, все ерунда, если рядом ведьма!
– Сережа, завтра приходи на собеседование, не горюй, нормально все будет, мне пора бежать. Целую!
– Подожди, Мила!
– Пока-пока!
– Пока, – Серега посмотрел на трубку так печально, что лизнуть его захотелось – в макушку, в чакру, как говорится.

Спал я плохо, а наутро у меня созрел план, и я тихой сапой устроился у Серёги в рюкзаке. Сначала ноут хотел убрать, но нет, оставил. В тесноте, да ничего. А Серёга и не заметил, чаек попил, сумку схватил и бегом. Беда.

Тамара Федоровна была ведьмой с таким стажем, что сама по улицам не ходила, новые кадры не находила, для этого существовали молодые ведьмочки. Они искали работников, которые быстро переходили в статус жертв. Они организовывали досуг жертв, их увольнение, их ссоры с родными и, как итог, добровольное рабство. Всё по накатанной. И сегодняшний день ничего плохого не предвещал. Камилла привела новенького, он маялся в приемной в ожидании собеседования.

– Вы денег хотите, их есть у меня, – пропела Тамара и велела секретарю впускать новичка.
Вошел. Ну ничего так, молодой, не сломленный, есть где разгуляться. И тут Тома учуяла то, чего в их конторе быть не должно:
– Хм, Сергей Викторович, извините за вопрос. Но у вас что, дома есть кот?
Сергей улыбнулся:
– Есть, хороший такой.
Ведьма забарабанила пальцами:
– Знаете, сразу скажу, у нас своя политика в фирме, и она не приемлет наличия котов у работников. Собаки, птички, хоть рептилии – пожалуйста, но не кошки. Избавиться сможете? И место ваше!

Сергей остолбенел. А я чую: спасать надо, и человека моего, и жизнь нашу с ним. И тут я выдаю свой коронный номер: как выскочу, как выпрыгну – полетят клочки по закоулочкам. А сам из сумки вылезаю неспешно так и говорю:
– Сидеть на месте, ведьма! Что, не ожидала? Этот человек находится под охраной кошек, он не принадлежит роду человеческому, как отдельная единица, и не подлежит вербовке любыми силами, кроме Кошачьего веча!

Говорю я все это, а сам смотрю краем глаза: Серёга мой глаза вытаращил, сумку обхватил и то на меня, то на ведьму глаза таращит. Я его решил поддержать:
– Не боись, Серёга, – говорю, – я тебя ни ведьмам, ни оборотням, ни пришельцам на опыты не отдам. Ты мой человек, а я твой брат!
– Ты говоришь? – Серега очень старался не плюхнуться в кресло на подкошенных ногах.
– Говорю, – отвечаю я. – И пою, и танцую, просто редко. А сейчас, Серега, скажи ведьмам, что мы с тобой семья, а они пусть ручки не тянут!
А Серега задумался; ведьме, понятно, только это и надо было.

– Подумайте, Сергей, – говорит Тамара, а сама глазками зыркает. – Что вам кот? Комок шерсти. Что они вам дадут, у них даже не платят!
– Зато мы позитивные! – отвечаю я – гордо так.
– Мы тоже не хуже, – сопротивляется ведьма. – А еще у нас соцпакет, и красивые сотрудницы.

Чую, ёкнуло у Серёги, Милку свою вспомнил.

– То есть, если я соглашусь работать у вас, то мой Брат должен будет уйти?
– Да, – отрезала ведьма.
– А Мила? – Серёга совсем растерялся.
– А что Мила? Мила вам не девочка на побегушках, она работник месяца! Правда, позапрошлого, но неважно. Так что она останется тут – или вы предлагаете ей за котом ухаживать? Шерсть сметать? – и щурится гадко так.
– Между прочим, я почти не линяю, у меня сбалансированный корм, – я просто не мог не протестовать, сами понимаете. Повернулся я к Серёге, глянул своим кошачьим взглядом и говорю: – Думай, Серега, ты вот не знал, а ты мне тоже как Брат. Думай, приму любое твое решение. Если надо – уйду. Точка.

И затикали часики, сижу, в гляделки с ведьмой играю, тут Серега и говорит:
– Извини, Брат, – у меня сердце аж оторвалось. – Ты подожди меня у входа, мы после поговорим.

Я конечно ушам своим не поверил: неужто Серега, брат, вот так меня выставляет? Гляжу на него, а он взгляд отводит. Зато ведьму так и распирает от гордости: мол, съел, блохастый?

Я покинул ее кабинет с гордо поднятым хвостом. Нечего ей видеть, что у меня на душе кошки скребут. Конечно, в приемной мне Серегу ждать не позволили, вытурили наружу, под дождь.

И вот сижу я на холодном асфальте, дрожу весь – не от горя, от негодования, – и бабкин наказ вспоминаю. Следить нужно за своим человеком, в оба глаза следить. А дождь все сильнее льет, словно ведьмы нарочно меня гонят. Ну, думаю, не сдамся. Стоит шмыгнуть под автомобиль или в закоулок отбежать – все, пиши пропало, Серега меня уже не найдет. Утрачу свою кошачью магию, стану одним из бездомных котов, потерявших человека. Так мне горько стало! Я бы слезу с морды смахнул, да только она и так вся мокрая, не разберешь, где слезы, а где дождь. Только Серёги все нет и нет, может, зря жду?

Как открылась дверь, я не услышал, слишком был занят, жалея себя. Только чую – опускается на загривок рука, знакомая такая, теплая, родная. И Серега, мой Серега, глядит на меня и говорит:
– Извини, что я в последнее время тебе мало внимания уделял, я ж не знал, что ты такой умничка, а сейчас я прямо прозрел. Я знаешь, что подумал? Пойдем, купим газету и поищем мне работу.

И пошли мы. Я гордо так хвост поднял, чтоб Ведьма увидела всё мое к ней презрение! Человека, моего Человека хотела получить – фигу ей! Пусть поцелует меня… ну да вы понимаете, куда.

А через пару недель Серёга как раз на работу устроился, я по нашим кошачьим каналам пробил, нормальное место нашел. Кот у меня знакомый, так его человек глава большой корпорации – благодаря коту, конечно. В общем, все налаживаться начало. Серега на испытательном был. Так вот, через пару недель пришла к нам Мила.
– Извини, – говорит, – Сергей, надо мне с Котом поговорить.

Сергей плечами пожал и пошел на кухню кофе делать. А Мила мне и говорит:
– Меня Тамара выгнала из-за того, что я не смогла кошачьего человека распознать, так что я теперь сама по себе.
Я, конечно, ведьмам не верю, даже бывшим. И говорю:
– Что же ты хочешь?
– Позволь мне с Сергеем встречаться? – отвечает.
А я говорю:
– Надо обмозговать, – и пошел запрос в Вече передавать. Коты часа три заседали, а затем ответили.

– Вот, – говорю, – Мила, разрешается тебе, но под присмотром, ищи себе куратора-кошку, если какая согласится тебя на поруки взять, и приходи снова. Если любишь, то справишься с этим, если же это ведьминские штучки, то сама виновата.

И знаете? Ничего, прижилась Милка у нас, с кошкой Афродитой прижилась. И вот сижу я иногда и думаю: какое все-таки забавное общество – люди…

Автор: Юлия Гладкая

Пока нет комментариев

Мы богаты

— Это пластмасса! Настоящая пластмасса. Господи, Лили, мы богаты! ТЫ богата!

Под безжалостным солнцем пустыни переливалась и сверкала мутноватыми гранями самая настоящая пластиковая бутылка из-под “Кока-Колы”.

Знал ли я получасом ранее, что моя младшая сестра играя в песочнице найдет сокровище ушедшей эпохи? И подумать не мог. С утра я проснулся обычным жителем граничащих с пустыней трущоб, а к вечеру моя младшая сестричка уже тащила меня в самый дорогой ресторан округи. И всё благодаря одной несчастной пластиковой бутылке.

Безумно, правда?

Когда-то человечество исчерпало все запасы нефти. Лучшие умы принялись искать решение проблемы недостатка топлива. Одно за другим появлялись альтернативные решения: биотопливо, солнечная энергия, сверхпроизводительные микросхемы и механизмы, обратное преобразование продуктов нефтепереработки в топливо, но всего этого было недостаточно. Слишком поздно люди задумались о том, чем же заменить такую привычную, но, как выяснится позже, внезапно истощаемую нефть.

Все попытки предотвратить энергетический кризис были тщетными. Тот подкрался и медленно задушил почти всё: промышленность, транспорт, коммуникации. Последняя капля нефти на планете вот-вот должна была сгореть.

Остановились роботизированные заводы, застигнутые врасплох нехваткой электричества. Не выехал на привычные рейсы городской транспорт.

Города, порожденные изобилием магазинов с охлажденной едой и офисов с охлажденными клерками, сначала вспыхнули войнами за ресурсы, а затем, когда консервы и менее удачливые искатели пропитания были съедены, просто прекратили существовать. Человечество искало способы выжить и находило их в натуральном хозяйстве. Неохотно оскопленная вырубкой лесов земля давала своим детям какие-то плоды.

Ученые же, по иронии судьбы лишившиеся электроснабжения в лабораториях, занимавшихся разработкой новых источников оного, были вынуждены приостановить, а то и закрыть свои опыты. Кто-то продолжил работать у себя в гараже, а кто-то просто бросил бесполезную войну против истории и просто попытался жить дальше. Разве что почти сразу после Кризиса, через месяц или два, один гений изобрел двигатель, способный работать на пластике.

Свалки сразу же наполнились искателями топливных сокровищ, словно во времена золотой лихорадки. В первые же месяцы весь пластик на континенте был собран и преобразован в топливо. Впрочем, и этого хватило ненадолго: цена пластмассы только продолжала расти, и вскоре та сравнялась с золотом, а затем и перевесила его.

С тех пор прошло много лет. Двести пятнадцать, если быть точным. На сто девяносто пятый год после кризиса родился я, а на двести восьмой — эта светловолосая непоседа Лили, моя сестра. Не знаю, как было раньше, но в нашей семье не происходило чего-то плохого, сколько себя помню. Небольшой участок земли приносил скромные урожаи, а мы, дети, кое-как играли всем, на что хватит воображения.

Я не могу сказать, что мое детство было плохим. И по малышке Лили такого тоже не видно. Когда-то я, как и она, бегал по округе с друзьями и собирал себе игрушки из запчастей от старых бензиновых машин. Барахтался в песочнице в нашем дворе, устраивая там окопы для игры в войну за супермаркет.

Но я не был так увлечен играми и весельем, как моя сестренка. Она, наверное, была даже слишком целеустремленной в своем детстве. Когда-то, в порыве педагогического усердия отец сказал Лили, что каждое утро нужно делать зарядку, если она хочет вырасти сильной и ловкой.

С тех пор моя сестра не пропустила ни одной утренней зарядки.

Как бы вы назвали ребенка, который планирует, как именно и во что будет играть на неделю вперед?

Лили Мастерс.

Кто выучил тригонометрию просто потому, что “захотелось узнать что-то новое, всего-то”?

Лили Эвелин Мастерс.

Сегодня у Лили по плану была “Машштабная защитная операцыя по укреплению стротегически важного бьекта “Песочница”

И именно этим она занималась всё утро — размахивала маленькой детской лопаткой, словно заправский солдат, роющий свой окоп. Яма в песочнице прибавляла в размерах и уже была явно глубже, чем я когда-либо закапывался вместе с друзьями.

И вот, очередной удар лопаты о сухую почву отдался глухим треском вместо привычного шороха.

— Макс? — неуверенно позвала Лили, — я что-то нашла.

Я напрягся. Смутные времена после Кризиса принесли много неприятных сюрпризов: неразорвавшиеся снаряды прошлых столетий, пехотные мины и множество механических ловушек, изобретенных в мире, где что-то взрывать было непозволительно дорого.

Приблизившись к внушительной траншее, вырытой сестренкой, я увидел на дне что-то… гладкое?

Округлые формы переливались в почти полуденном солнце мутноватыми отсветами.

Это точно была не ловушка. Но что?

Я протянул руку и дернул из земли… бутылку.

Пластиковую, мать ее, бутылку.

— Это пластмасса! Настоящая пластмасса. Господи, Лили, мы богаты! ТЫ богата!

Под безжалостным солнцем пустыни переливалась и сверкала мутноватыми гранями самая настоящая пластиковая бутылка из-под “Кока-Колы”.

— Что? У нас во дворе была?.. — челюсть сестренки отвисла, а она сама так и села посреди ямы, моментально утрачивая вид “Ребенка, у которого всё уже спланировано”.

— Да! Да, черт возьми! Пап, пааап, — я спешил поделиться хорошей новостью с отцом, но тут же осекся. Нельзя так просто кричать что ты нашел целую пластиковую бутылку. Об этом мог услышать кто-нибудь лишний…

— Так, Лили, беги в дом вместе с бутылкой, она твоя. Только постарайся не сильно её светить, ладно?

— Ладно, — кивнула сестра и, запихнув находку под кофту, рванула в дом.

Через считаные мгновения я уже захлопывал входную дверь и задвигал шторы.

Еще полчаса спустя мы вместе с отцом весьма выгодно продали бутылку и направлялись домой. Денег было не то, что много, а очень много. Настолько, что даже дети Лили смогут иметь по собственному дому с рождения. То, что деньги были именно её даже не обсуждалось.

***

— Макс, — позвала Лили посреди очередной игры в “Траншею Обороны Торговых Центров”. Поскольку она была самой организованной из нас, именно ее вещи были сложены в сумки первыми и полностью готовы к переезду в новый дом.

— Да?

— Кажется, мы не будем переезжать, — голос сестренки звучал обеспокоенно.

Я бросил удивленный взгляд в ее направлении.

— Что такое? Ты передумала?

— Нет… — озадаченно ответила Лили, — просто тут…

Приблизившись к ней, я увидел, что было “тут”. Из очередной траншеи торчал уголок пластмассового контейнера с дюжиной бутылок всё той же Кока-колы.

Пока нет комментариев

Убирайте лоток во время. Котэ рекомендуют.

… О Боже какой мущинааа!!! Я хачу ат тебя сынааа!!! – из-за стены, уже третий час, раздавался рев пьяной соседки. Я перевернулся на бок, тем самым совершив юбилейный, сотый переворот и визуально представив соседку подумал, что на такую красоту, не то, что «мущина», а павиан во время брачного сезона не польстится. А если еще и дети пойдут в маму, то такой выводок питекантропов сможет украсить рейтинг самых страшных млекопитающих. Есть на ТВ такой.

— … Сынана-а-ааа!!! – завывала в дупель пьяная тетка и многоэтажный дом, на особенно жалостливых нотах потрескивал в ночи бетонными перекрытиями.

Если вы думаете, что я нервничал, то фигушки. Я слушал оду «мущине» и представлял оргазмирующую рептилию, коею в данный момент была моя соседка. Рептилия выла, стонала и в перерывах квасила водку. Зрелище, рожденное воображением, было настолько отталкивающее, что пришлось встать с кровати и на цыпочках, что бы не разбудить своих, поползти на кухню. Ну, там помедитировать рядом с холодильником, за окно посмотреть. Да мало ли дел у человека ночью на кухне?

Там же, опередив меня, судя по всему часа на два, сидел Кот, смотрел в потолок и подрагивал ушами в местах, где соседка особо страстно желала «мущину».

Я традиционно открыл холодильник, осветив сумрак кухни и мы уставились в его внутренности. Через минуту разглядывания я поймал себя на ощущениях, что тоже подрагиваю ушами в такт соседским пениям.

И тут наступила тишина. Тяжелая. Зловещая. Но, правда, ненадолго. После чего раздался вой. Как я понял, выл, собственно «мущина», но не тот, про которого песня. И если вокальные данные мужика были на уровне предыдущей исполнительницы, то неприкрытая чувственность в этом вое просто зашкаливала. Сразу было понятно, от души воет, старается.

… Минут через тридцать разнотонального воя перемежающегося немузыкальными матами приехала скорая. Все это время мы с котом сидели за столом и гадали о причинах смены репертуара.

— «О боже, какой скати-и-ина…. Орет у соседей мущина-а-а…» – сумрачно продекламировал Кот. Я согласился, но непонимание ситуации осталось.

Как потом оказалось, все было намного веселей, чем мы с Котом предполагали. Уж какие только предположения мы не строили, от «Закончилась водка», до «Изнасиловали инопланетяне». Но реальность была непредсказуема.

… Ночью, как раз когда я поковылял на кухню под адский вокал соседки, домой к ней пришел муж. Как водится, приходя среди ночи, муж был в правильном для этого времени суток состоянии, а именно, в состоянии нестабильного положения тела ввиду внедрения в организм спиртосодержащих жидкостей совсем не в гомеопатических количествах. Пришел и как у них в семье принято, пошел в туалет немного грусти отлить. В процессе, простите за тавтологию, процесса он обратил внимание на кошкин лоток. В лотке комкующийся наполнитель давно уже скомковался в кусок, размером с пол лотка. Даром, что кошка там маленькая, но она гадит как энурезный гепард. Еще напуганный к тому же.

— Ты это, того, певица…- Соблюдая законы вежливости икнул муж, – Хоть бы глоток… Не, платок… Блин, лоток! Во, лоток убрала! Кошке ссать негде! – проявил животнолюбие человек.
— Как? – жена ехидно посмотрела на мужа, – У меня же мани-икю-у-ур! Коготки-ноготки и все такое, – пояснила она в ответ на приподнявшуюся в вопросе мужнину бровь.
— А ты… Пахетик возьми, пахетиком хвать этот комок, и в помоечку яго! – проявляя реально организаторский талант предложил муж, устало опускаясь на пол.

Настроение у соседки было игривое и сориться желания не было, поэтому напевая про зачатие от того мущины она сексуальной походкой, покачивая контейнерообразным задом сходила за пакетиком и вернулась.

— Слышь, что то не хватается – Пожаловалась она после нескольких попыток ухватить через пакет мокрый комок.
— А ты посильней, посильней его хватай. Цепче, цепче так сказать! – хохотнул из угла тонко пошутивший муж.

Собственно это было последнее, что он произнес членораздельно. После этого события понеслись вскачь.

Услышав издевательское «цепче» тетка психанула и вцепилась в комок со всей дури. Вострые когти под новым маникюром влегкую прорвав пакет погрузились по самое-самое в мокрый, глинистый комок. Тетка увидя, во что она засунула плод часового труда маникюрщицы, страшно вздрогнула нутром, отчаянно вскрикнула матом и мотнула рукой, что бы «сбросить эту гадость». Бросок удался, да. Собственно он и стал катализатором звукового колебания, после которого в тайге усралась стая волков, да все соседи обрели резкий бодряк.

… Кусок, оторвавшийся от когтей соседки, по резко правильной траектории пересек туалет и с неэстетичным чмаком влепился в приоткрытый глаз мужа. В общем, консистенция глины, замоченной на кошкиных енурезах, оказала на глаз соседа резко звукоизвлекающее действие.
И раздался вой.

Конечно, в больнице глаз промыли, что то там вкололи, осмотрели. Сильный ушиб и легкое раздражение глаза, болезни не смертельные, но, как оказалось, весьма дискомфортные в социальном плане. Не знаю, откуда все соседи узнали об этом (и мне рассказали), но с тех пор соседа все зовут не иначе как «Нассаный-в-глаз». Возможно, если перевести на язык индейцев, то наряду с именами «Быстроногий олень» и «Грациозная лань», наш «Нассаный-в-глаз» смотрелся бы не столь вызывающе, но увы… Мы не индейцы и поэтому среди подъездных Пал Иванычей и Алён Петровн, Нассаный-в-глаз выглядит несколько инородно. Но, как говорит его кошка, c’est la vie. Что значит – «Лоток надо чистить во время»

©️ Сергей Кобах

Пока нет комментариев