Quality Journal
7 февраля 2019
Дресс-код надо соблюдать
Наш гендир любит когда все в офисе соблюдают дресс-код. Если дресс-код не соблюдается, то он никого не любит. Не штрафует, но отчитать при всех может. А все этого боятся. Особенно молодые сотрудники. Чтобы не расстраивать гендира мы все соблюдаем дресс код. Зато две недели мы его не соблюдаем, когда он в отпуске и уезжает далеко. Честно сказать, особой потребности ходить в костюме по офису нет. На встрече с клиентами да. А в офисе нет.
В прошлом году гендир ушел в отпуск весной. В понедельник все пришли на работу кто в джинсах, кто в костюме, кто вообще задержался. А после обеда пришел гендир. И дал всем просраться.
В этом году он ушел в отпуск чуть раньше. Сказал, что опять полетит на Гоа. Но в понедельник все пришли в костюмах, соблюдая дресс-код и вспоминая прошлый год. Но он не пришел. И во вторник не пришел. В среду гендира тоже не было. В четверг он выложил в соцсетях фотку с Гоа. В пятницу все пришли на работу кто в джинсах, кто в костюме, кто вообще задержался. А после обеда пришел гендир. И дал всем просраться. Фотка была прошлогодняя.
©️ propanmetan
Отношение к работе.
Работаю верховым в КРС(капремонт скважин), в смене ещё трое: бурильщик, машинист и помбур. По факту работаем обычно втроём, бурильщик часто элегантно гасится: то меру считает, то сводку «расписывает», то, извините, срет, то тупо пиздит по полчаса по телефону о работе с диспетчерами. Всё это не раз за смену. А летом вообще может съебаться на рыбалку на всю смену типа нам рыбы наловит, хотя мне она в хуй не стучит.
Зато как сдает сводку, когда всё ОК:
— Я! Я сделал! Я откачал! Я спустил-поднял! Я отгрузил/погрузил/принял.
Когда косяк:
— Ну, МЫ виноваты… НАШ косяк.
Некомфортно было так работать.
Перешёл в другую смену, мне стыдно на перекур лишний раз сходить, вся смена работает как одно целое, а бурильщик вообще за троих пашет и когда ему звонят во время работы диспетчера — посылает: «идите на хуй, некогда». + Каждый может подменить товарища(например перекурить-погреться).
Такого удовлетворения от работы я вообще никогда не получал. Приятно на смену выходить, хотя работа тяжёлая и мороз с ветром за 40 бывает.
Всем таких товарищей по работе!
©️ MikeS63
Про Автошколу, голые коленки и зависть.
Раз уж стали вспоминать про автошколу, то и я вспомню, тем паче, что баек у меня завались :)
Права я решил сразу и на «В» и на «С» делать — стоит почти одинаково, по времени почти то же, а как жизнь повернется кто ж его знает (было это почти 25лет назад). Инструктора соответственно два должно быть — на легковушку и на грузовик. И инструктором на грузовик нам достался новенький — Паша, мы были буквально первой его группой. Пашу остальные учителя-старожилы не любили очень откровенно и явно. Ну а фиг ли он такой молодой, модно одетый то в вельвет с ног до головы, то в джинсовый костюм? И фиг ли ему дали новенький ГАЗ-3307, а остальные на древнем ЗИЛ-130 учат? И фиг ли от него одеколоном пахнет, а не бензином и смазкой как от остальных инструкторов? И не бухает и в домино не режется вечером после занятий? А калымит на газоне вечерами...(впрочем все на служебных калымят после работы, но он-то гад на новой и не вонючей...)!
В общем ученикам с Пашей было весело, так как на одной волне, а на остальное плевать! И вот очередное занятие с выездом в город, опыт уже есть, Паша немного расслаблен, на улице весна и девчёнки оголили коленки, а некоторые даже и побрили. И когда грузовик с учеником за рулем, с черепашьей скоростью, в правом ряду выруливает с улицы Марата на площадь Ленина и на набережной Паша замечает стайку девчёнок одетых уже совсем по летнему, то вся ответственность полностью у него пропадает и высунувшись по пояс в окно он начинает весело и призывно махать руками девицам и предлагать прогуляться после его занятий! Девицы задорно смеются, а ученику, парню примерно того же возраста, тоже всё это интересно! И забыв про осторожность он тоже выглядывает в окно… И конечно же по закону жанра прямо перед капотом грузовика появляется Мерседес. Не 600й конечно… но и времена не те когда всё застраховано. Пост не о разборках, поэтому ограничимся информацией, что были небольшие разборки и компенсации, но всё нормально и посильно и без жести.
А вот на следующий день все инструктора ходили и зубоскалили — дескать этот аленделоннедоделаный так опростоволосился! Гы-гы-гы и уха-ха-ха и эхе-хе-хе! И утром все только это и обсуждали. И каждый инструктор, каждому ученику, при каждом выезде в город лил в уши одну и ту же историю, с разными деталями только. Суть сводилась к тому что Паша-клоун и неумёха. И надо вообще всем просить администрацию, чтоб его гнали поганой метлой. Мой инструктор на легковушке не был исключением. Как только мы выехали со двора и поехали в сторону Нижегородской Ярмарки, он сразу стал в лицах рассказывать вчерашнюю историю. И как Паша махал в окно и как ученик отвесил челюсть. И так задорно у него это выходило, такая искреняя радость сияла в его глазах, когда он рассказывал про неудачу другого и так это всё контрастно было с его вечно унылой морщинистой физиономией, что я рассмеялся. Нет не над Пашей, а над кривляниями пожилого уже мужчины, который почему-то решил примерить маску клоуна. Ему казалось, что он обрел поддержку и по мере приближения к месту вчерашней аварии он начал повторяться, кривляться всё больше, а когда мы выползали на площадь Ленина, он решил блеснуть и открыв окно высунулся в него и передразнивая Пашу начал махать девченкам на остановке и пискляво что-то кричать… Я уже не выдержал и заржал так, что слёзы хлынули из глаз. Я пытался и вырулить на сложном перекрестке и посмотреть на инструктора-клоуна и не увидел конечно самого главного. Точнее увидел в самый последний момент — милицейскую Волгу. И нежно поцеловал мордой нашей «шохи» ее в зад…
Мат-перемат инструктора и ментов, смех девченок, мой испуг в сочетании с истерическим смехом от этой ситуации… В общем мою первую аварию сопровождала вполне забавная карусель. Для меня история закончилась сменой инструктора и отказом «пополам/побратски» поделить расходы на ремонт «шохи». На права я сдал с первого раза, не взирая на шипение сквозь зубы деда-инструктора: «тогданикогданесдашьгад».
А от Паши эта история всех отвлекла, так как появился более каноничный долбоёб для насмешек.
Всем хороших инструкторов кто учится и ровных дорог тем кто умеет :)
©️ E6AKArpo3HaR
Спасительный мешок овсянки
В ту осень шли долгие холодные дожди. Земля пропиталась водой, дороги раскисли. На просёлках, увязнув по самые оси в грязи, стояли военные грузовики. С подвозом продовольствия стало очень плохо. В солдатской кухне повар каждый день варил только суп из сухарей: в горячую воду сыпал сухарные крошки и заправлял солью.
В такие-то голодные дни солдат Лукашук нашёл мешок овсянки. Он не искал ничего, просто привалился плечом к стенке траншеи. Глыба сырого песка обвалилась, и все увидели в ямке край зелёного вещевого мешка.
Ну и находка! обрадовались солдаты. Будет пир горой Кашу сварим!
Один побежал с ведром за водой, другие стали искать дрова, а третьи уже приготовили ложки.
Но когда удалось раздуть огонь и он уже бился в дно ведра, в траншею спрыгнул незнакомый солдат. Был он худой и рыжий. Брови над голубыми глазами тоже рыжие. Шинель выношенная, короткая. На ногах обмотки и растоптанные башмаки.
-Эй, братва! — крикнул он сиплым, простуженным голосом.- Давай мешок сюда! Не клали не берите.
Он всех просто огорошил своим появлением, и мешок ему отдали сразу.
Да и как было не отдать? По фронтовому закону надо было отдать. Вещевые мешки прятали в траншеях солдаты, когда шли в атаку. Чтобы легче было. Конечно, оставались мешки и без хозяина: или нельзя было вернуться за ними (это если атака удавалась и надо было гнать фашистов), или погибал солдат. Но раз хозяин пришёл, разговор короткий отдать.
Солдаты молча наблюдали, как рыжий уносил на плече драгоценный мешок. Только Лукашук не выдержал, съязвил:
-Вон он какой тощий! Это ему дополнительный паёк дали. Пусть лопает. Если не разорвётся, может, потолстеет.
Наступили холода. Выпал снег. Земля смёрзлась, стала твёрдой. Подвоз наладился. Повар варил в кухне на колёсах щи с мясом, гороховый суп с ветчиной. О рыжем солдате и его овсянке все забыли.
Готовилось большое наступление.
По скрытым лесным дорогам, по оврагам шли длинные вереницы пехотных батальонов. Тягачи по ночам тащили к передовой пушки, двигались танки.
Готовился к наступлению и Лукашук с товарищами. Было ещё темно, когда пушки открыли стрельбу. Посветлело в небе загудели самолёты.
Они бросали бомбы на фашистские блиндажи, стреляли из пулемётов по вражеским траншеям.
Самолёты улетели. Тогда загромыхали танки. За ними бросились в атаку пехотинцы. Лукашук с товарищами тоже бежал и стрелял из автомата. Он кинул гранату в немецкую траншею, хотел кинуть ещё, но не успел: пуля попала ему в грудь. И он упал. Лукашук лежал в снегу и не чувствовал, что снег холодный. Прошло какое-то время, и он перестал слышать грохот боя. Потом свет перестал видеть ему казалось, что наступила тёмная тихая ночь.
Когда Лукашук пришёл в сознание, он увидел санитара. Санитар перевязал рану, положил Лукашука в лодочку такие фанерные саночки. Саночки заскользили, заколыхались по снегу. От этого тихого колыхания у Лукашука стала кружиться голова. А он не хотел, чтобы голова кружилась, он хотел вспомнить, где видел этого санитара, рыжего и худого, в выношенной шинели.
-Держись, браток! Не робей жить будешь!.. слышал он слова санитара.
Чудилось Лукашуку, что он давно знает этот голос. Но где и когда слышал его раньше, вспомнить уже не мог.
В сознание Лукашук снова пришёл, когда его перекладывали из лодочки на носилки, чтобы отнести в большую палатку под соснами: тут, в лесу, военный доктор вытаскивал у раненых пули и осколки.
Лёжа на носилках, Лукашук увидел саночки-лодку, на которых его везли до госпиталя. К саночкам ремёнными постромками были привязаны три собаки. Они лежали в снегу. На шерсти намёрзли сосульки. Морды обросли инеем, глаза у собак были полузакрыты.
К собакам подошёл санитар. В руках у него была каска, полная овсяной болтушки. От неё валил пар. Санитар воткнул каску в снег постудить собакам вредно горячее. Санитар был худой и рыжий. И тут Лукашук вспомнил, где видел его. Это же он тогда спрыгнул в траншею и забрал у них мешок овсянки.
Лукашук одними губами улыбнулся санитару и, кашляя и задыхаясь, проговорил:
-А ты, рыжий, так и не потолстел. Один слопал мешок овсянки, а всё худой.
Санитар тоже улыбнулся и, погладив ближнюю собаку, ответил:
-Овсянку-то они съели. Зато довезли тебя в срок. А я тебя сразу узнал. Как увидел в снегу, так и узнал.
И добавил убеждённо: Жить будешь! Не робей!
©️ Анатолий Митяев
Былинка с плаща Творца
Полукруглый чугунный чан зазвенел об асфальт. Звон был как от колокола, призывающего на молитву.
– Чтооо?! Ты чего несёшь!
Раритетные нефритовые палочки отправились следом.
Пожилой хозяин рикша–закусочной «Ешь пока едешь», господин Ву, был вне себя. Айван никогда не видел его таким. Старик мог и леща отвесить, и наглому конкуренту по морде дать. Да и штурмовой карабин под прилавком он держал не зря. Всякое бывало, но чтобы такое! Драгоценные палочки, передававшиеся в семье поколениями!
Айван пригнулся, над головой пролетела суповая миска и брызнула осколками о стену дома.
– Ты ж мне как родной был!.. Как родной!.. А ты!.. – продолжал неистовствовать господин Ву.
Чего это он? Всего–то простой вопрос, к кому ещё с таким обращаться? Не к сети же.
Старик вдруг успокоился, махнул рукой.
– Сопляк… – произнёс Ву тихо. Подобрал палочки, аккуратно протёр их и спрятал. Кряхтя, водрузил на место чан, сел за стойку спиной к бывшему помощнику.
– Проваливай.
Дождь падал с ночного неба длинными струями. Дешёвые рекламные голограммы коробило от воды, они размывались, меняя очертания. Клоуны становились похожи на маньяков–убийц, а сексуальные красотки на свиноматок. Когда–то это было любимое зрелище Айвана. А теперь он смотрел, как по сгорбленной спине Ву бегут капли, и не знал, что сказать и как теперь быть.
Немного постоял, потом развернулся и пошёл прочь, к огням торгового квартала.
Рокет–Сити не спит. Единственный на планете город с юга заносят песком торнадо, а с востока грозит цунами океан. Задремлешь в таких условиях, и больше не проснёшься. Кто надоумил предков приземляться именно здесь, теперь не скажет ни один архивариус, да и какая разница, слишком давно это было.
Айван прошёл несколько кварталов, попетлял вверх–вниз по ржавым лесенкам–переходам Песчаного квартала и к утру оказался на знаменитой Пятнашке.
Всего пару лет назад это был обычный рынок на окраинной площади, но со временем он разросся и ввысь и вширь. Но с тех пор как Городской Совет запретил въезд в городские кварталы для «гостей нашего славного города», Пятнашка стала одним из главных торговых перекрёстков Рокет–Сити. Словно по волшебству, брезентовые торговые палатки сменились пятиэтажным зданием без окон с белыми стенами и серьёзной охраной.
Ночной дождь, как и всегда, закончился ровно с восходом. Светило только показало голубой бок из–за барханов, а на крыше Пятнашки уже стрекотали винтами геликоптеры, прогревая моторы. За массивными воротами горланили верблюды, и ржали лошади прибывших караванов. Шустрые лоточники и посыльные с деловито пробегали мимо, иногда цепляя Айвана плечами и бормоча на ходу извинения.
Уж если где и смогут ответить на его вопрос, так это здесь. Господин Ву — мудрый человек, но он не странствовал в пустыне, не видел мира. Наверное, поэтому и не смог ответить. Что ж, найдём того, кто сможет.
Караванщик, усатый дядька в поношенном плаще, сидел на ящике тушёнки и быстро тыкал в экран планшета механическими пальцами. Неподалёку два андроида, похожие как братья–близнецы, явные переделки военных моделей, разгружали восьмиосный фургон. Айван подошёл к усачу и немного потоптался, потом покряхтел.
– Чё те? – не отрывая глаз от экрана прохрипел караванщик. – Если ты от Кривого, так скажи ему, чтоб шёл нахер. Я не виноват, что его драгоценный ящик помялся, никакой неустойки платить не буду!
– Эм, нет, сэр, я не поэтому, я…
– Тогда ты тоже иди нахер! Не видишь, делом человек занят!
Несколько часов шатаний по слоёному пирогу Пятнашки не дали ничего. Слушать Айвана никто не хотел. Хотели продать, нанять, пару раз пытались ограбить, а однажды — убить. Пятнашка кипела. Торговые этажи заполнились народом, запах верблюжьих котлет смешивался с тонкими ароматами парфюмерных лавок. Яркие, быстро мелькающие картинки реклам назойливо лезли в глаза и уши. В каждой кафешке за столами заключались сделки. Яйца песчаных пауков меняли на патроны, лопасти геликоптеров на лекарства, механические руки на упряжь для лошадей.
На третьем этаже было немного тише. Голорекламы почти не было, и даже наглые зазывалы пытались голосить не так громко. В полутьме за массивными решётками время от времени вспыхивали чьи–то глаза или слышался шорох песка. Здесь торговали редкими животными пустыни. Покупатели были под стать. Все неторопливые, внимательные и молчаливые. Эмиссары подпольных нарколабораторий, представители крупных фарм–компаний и эксцентричные богачи прохаживались в поисках нужного товара.
Айван прислонился к ближайшему столбу. Ему было одиноко, щемящее чувство печали и расставания словно дождевая туча капало внутри тяжёлыми маслянистыми каплями.
Столб прогнулся, а потом дёрнулся и отодвинулся.
– Дубина, что творишь! – из темноты выскочил и затараторил, прыгая вокруг Айвана, некто юркий, в щёгольском чёрном камзоле с серебряным шитьём. – Не видишь, а–грах спит. Если он проснётся, то нарушит свой режим, а если он нарушит режим, то не сможет нести яйца, а если не сможет нести яйца, то господин Янкель потеряет деньги, а если господин Янкель потеряет деньги…
– А кто это – господин Янкель? – спросил Айван.
– Ты вообще чьих будешь? – низкорослый обладатель камзола перестал суетиться. Он остановился перед Айваном и ткнул в него длинным многосуставчатым пальцем. Зелёные глазки сверлили собеседника из–под низкого лба. На лбу, рядом с видео–имплантом типа «третий глаз» был вытатуирован штрих–код. Ещё один военный андроид. Снайпер или разведчик.
– Ничьих, – Айван почему–то смутился.
– Тогда чего тут крутишься, чужих а–грахов пугаешь? – андроид нежно погладил вернувшийся на место столб.
– Спросить хочу, – Айван немного помялся. – Что тебе снится?
Маленький андроид вздрогнул и попятился. Объектив во лбу вжикнул.
– Вон оно чего, – протянул бывший разведчик. – Не туда ты забрёл, с этим тебе в Корабли. А теперь вали отсюда, мне работать надо.
Айван хлопнул себя по лбу. Как сам–то не допёр! Уж кто–кто, а техножрецы должны помочь. Высшая каста города, самая мудрая и справедливая. Только благодаря их доброте и знаниям мы все ещё не поубивали друг друга. Любой канал нейронета говорит именно так.
Айван вышел из Пятнашки, когда светило поменяло яростный бело–голубой оттенок на умиротворяющий бледно–синий. День перевалил на вторую половину, стоило поторопиться.
Корабли было видно из любой точки города. Эти чёрно–зелёные громадины когда–то породили Рокет–сити. Первые поселенцы вышли из них и двинулись покорять планету. Но каждый раз, встречаясь с трудностями они возвращались к ним, безмолвным стальным утёсам, ставшим за годы перелёта родным домом. И каждый раз в бездонных трюмах и безразмерных базах данных находилось решение. А мощные лазерные пушки всегда были готовы поддержать поселенцев. И люди продолжали экспансию. Радиальные проспекты как спицы колеса все как один тянулись от Кораблей к окраинам. Там, куда дотягивалась благословенная тень Кораблей стояли дома техножрецов.
Уже много лет Корабли не подавали признаков жизни. Не светились огни, не двигались антенны, не выдвигались из бортов грозные стволы. В городе поговаривали, что Корабли запечатаны, а печати будут сняты только тогда, когда с Земли придёт Сигнал, и праведники погрузятся в криокапсулы, чтобы лететь обратно на далёкую родину. А до тех пор всё, на что могут надеяться люди здесь — это еженощный дождь, милостиво посылаемый им, несмотря на прегрешения.
Айван шагал по радиальному проспекту Великих Свершений, пыльной улице среди двух и трёхэтажных домов с плоскими крышами.
– Эй ты!
С неба спикировала патрульная платформа. Песок под движками взвился в мини–торнадо. Пулемётная турель нащупала Айвана обоими стволами.
– Ты, к тебе обращаюсь!
С платформы спрыгнул коренастый человек в пустынном камуфляже, высоком красном цилиндре и массивной деревянной кобурой на боку. Вразвалочку он приблизился к прохожему.
– Почему ты сразу не остановился и что тебе нужно на территории Сообщества Кузнецов? – человек цедил слова как последнюю воду из фляжки.
Улица, и так не слишком оживлённая, словно вымерла. Проклятье, значит, слухи о том, что Кузнецы последнее время набрали слишком большое влияние в Совете Города верны. Иначе, что делает их патруль на проспекте Великих Свершений? Кузнецы контролируют восточные районы, а тут территория Масляничников.
– Ничего, господин, – ответил Айван. – Просто иду к Кораблям по личному делу. Разве это запрещено?
– Что тут запрещено, теперь решает Сообщество. Давай сюда свой айди и приготовься к сканированию.
Солдат достал из подсумка портативный сканер. Айван решил не спорить. Он вытянул вперёд руку и раскрыл ладонь. Встроенный идентификатор пискнул, устанавливая связь со сканером.
– Твою ж мать! – сканер упал в пыль. Патрульный отшатнулся, потянулся за пистолетом.
Айван быстро шагнул вперёд. Его руки что–то сделали. Тяжёлый «Кондор–35» оказался приставленным к голове солдата. Турель платформы возмущённо взвыла. Пули взбили фонтанчики пыли там, где только что стоял Айван. В два прыжка он оказался в ближайшем переулке.
– Стой!
Не обращая внимания на вопли за спиной, Айван бросился бежать. Он прыгал через бочки с маслом, поскальзывался на лужах и петлял от стены к стене. Из–под ног разлетались кошки. Платформа не отставала. Её движки сметали мусор с плоских крыш. Спуститься ниже не получалось — слишком узко. Турель злобно выла, время от времени ощериваясь пламенем. Айван на бегу выпустил несколько пуль в сторону преследователей. Потом пистолет щёлкнул и перестал стрелять. То ли патроны кончились, то ли сработала какая–то хитрая защита. Бесполезная железка полетела в сторону.
Он бежал и бежал. Сворачивал в подворотни, перемахивал через заборы. Один раз чуть было не свалился в огромный чан из–под масла. Слева доносился рёв ещё одной платформы, и Айван свернул вправо, потом ещё раз.
Он вылетел на небольшую площадь. Посреди неё журчал фонтан — невиданная роскошь! – а рядом с фонтаном на мраморной лавочке с львиными лапами сидела фигура в белоснежной рясе с накинутым капюшоном.
Айван прыгнул влево. Крупнокалиберные пули выбили искры из брусчатки. За фонтаном в сплошной стене виднелся очередной проулок. Там не достанут. Скорее!
Айван бросил взгляд через плечо. Одна платформа заходила слева, другая справа. Сейчас турели синхронизируются и захватят цель. Тогда не уйти.
Не думать! Вперёд!
Переулок будто и не думал приближаться. Нога поехала на скользком булыжнике, Айван упал. Перекатился, встал. Всё, теперь он точно в прицелах. Вот сейчас убьют. Интересно, каково это? Да чего они не стреляют?!
Только сейчас он понял, как тихо кругом. Где–то вдалеке кричал зазывала, на верёвках шелестели развешенные листья пустынного хвоща. На крыльце умывалась кошка. Журчал фонтан. Полумрак и прохлада.
Айван огляделся. Громады Кораблей были совсем рядом, в тени одной из них он и стоял. Осенённый район, территория техножрецов. Неудивительно, что платформы убрались.
Фигура в рясе поманила к себе Айвана. Как она это сделала, он не понял: не было сказано ни одного слова, не сделано ни одного движения. Когда он подошёл, фигура подняла к нему лицо. Под капюшоном оказалась сплошная маска из серебристого металла.
Айван почувствовал жжение в голове. Сегодняшние события замелькали перед глазами словно фильм на обратной ускоренной перемотке. Вот он спиной вперёд бежит обратно к проспекту. Вот пятится от Пятнашки. Вот палочку господина Ву прыгают обратно к нему в руки. Стоп.
– Мне жаль, сын мой. – Капюшон снова закрыл маску. Айван понимал, что ему говорят, хоть и не слышал ни слова. – Ты верой и правдой служил городу, десятки лет помогал кормить людей, и мы благодарны тебе. Но всему приходит конец. Тебе пора на покой. Твои сны – свидетельство тому. Мы называем это «дисфункция нейрокристаллов».
Айван попробовал шевельнуться. Не получилось. Он почувствовал себя запертым в клетке своего же тела. Сознание словно билось о невидимые шипастые прутья как птица, но всё реже и реже, слабее и слабее.
– Прости, это неисправимо. Роботы не должны видеть снов, это привилегия человека. Твоё тело ещё может послужить, но мозг придётся вырастить новый. Прощай.
Айван, беспомощная окровавленная птица, бессильно и покорно наблюдал, как его ноги сами собой понесли тело к Кораблю.
«Отчёт №5890DNJP–гамма. Объект 5489 «Айван».
Скрипт возвращения отработал со сбоями, объект пытался выйти на контакт с караванщиками с неизвестной целью. Лог направлен в отдел программирования.
Ошибка, вероятно, вызвана тем, что хозяин слишком привязался к объекту и не стал доставлять его сам. Запрос на штраф отправлен в службу исправления населения.»
Техножрец закончил отчёт и повернулся к фонтану. Он так и не смог привыкнуть к этому. Каждый нейромозг индвидуален, чтобы вырастить и обучить его уходят месяцы, иногда годы упорного труда. И каждый мозг рано или поздно приходит к порогу, за которым начинает представлять опасность. Долг техножрецов — следить за тем, чтобы ИИ не выходил за рамки.
Но с каждым годом всё труднее выдерживать этот взгляд. Взгляд творения, смотрящего в глаза творцу перед самой своей смертью. Не все они безгрешны, но кто несёт больше ответственности за эти грехи? Наверное, именно так чувствует себя бог на страшном суде.
Некоторые братья встречают и уничтожают свои творения молча, но это неправильно. Пусть у них нет права слова, но хотя бы услышать, что всё не было бессмысленно, они должны.
Потому что человеку такое не грозит, и это ещё одна привилегия.
Жрец вздохнул и сгорбился. Былинка с плаща Творца давила на плечи.
Автор: Сергей Савин
Группа автора: Царапая когтем по бересте
