Quality Journal
7 февраля 2019
#МаринаЕгорова@quality_journal
Самая большая любовь.
На скамейке сидел Дениска. Если бы я умела рисовать, обязательно побежала бы за карандашами, сделать десяток набросков.
Природа иногда выдаёт подобные экземпляры. Как будто не дадавая по чуть-чуть тысячам других, она всё накопленное вдруг собирает в один шедевр.
Ему бы на парижских показах дефилировать, настолько он был хорош. Да что там, дефилировать. Лучшие Дома Моды всей матушки-Европы, наверняка, передрались бы из-за него, покажись он тем Европам.
Но, почему-то, дожив до своих двадцати пяти, никаких попыток стать лицом модной фирмы Дениска не предпринимал. А спокойно попивал себе пивко, хоронясь в саратовской глуши от судебных приставов.
Нет, никакого злодеяния он не совершал. Но, так уж вышло, что его мужское начало не позволяло ему отказывать дамам. А дамы дрались из-за него похлеще модных домов.
Победительница уводила трофей в свои альковы, с годик любовалась добычей, производила дитё и выпадала из боевого строя. А, поскольку бои продолжались, то Дениска перекочёвывал в другие аппартаменты. С тем же сценарием. И тем же исходом. И так вот уже пятый раз.
Дениска любил своих детей. Но мамы требовали ещё и денег. А денег у Дениски едва хватало на прокорм себе и бабушке.
Посему, был он объявлен в розыск, как злостный неплательщик.
Посему и ходили приставы по всем адресам и явкам, где имелась вероятность его появления.
Но у кого, скажите на милость, повернулся бы язык сдать такого красавца? Вот и местные заседатели скамеек отрицательно качали головами в ответ на дотошные расспросы служивых людей.
Денискины родители учились в одном классе. Не знаю, дружили они с детства, или заметили друг друга уже в более сознательном возрасте. Но к моменту окончания школы его мама была уже глубоко беременна, и получение аттестата отделила от родов всего пара недель.
Это была не любовь. Это было наваждение. Какое-то прорастание друг в друга. Их никто никогда не видел порознь. Если вдалеке показывался долговязый силуэт парня, можно было не сомневаться, что рядом, держась за руку, семенит его юная жена.
Родители молодой мамы, люди непростые, прочили ей большое будущее, учёбу в престижном вузе. Но, однажды споткнувшись об её взгляд, обращённый к любимому, тихо отошли в сторону, благословя молодую семью.
И тогда появился Дениска.
Говорят, от большой любви рождаются очень красивые дети. В этот раз примета сработала на все сто.
Малыш был крепенький, складный и такой симпатяга, что хоть сейчас на обложку журнала. И потому женским вниманием был в избытке обласкан с пелёнок.
Но первенство по обожания держала бабуля.
Со временем, их семья стала жить отдельно. Но со всеми своими детскими проблемами он бежал сюда. Так и повелось. Двойка? Бабушка на защите!
Порванные джинсы? Бабушка ставит прикольные латки.
Рассечённая в подростковых разборках бровь? Бабушка названивает знакомому доктору, чтобы зашили красиво.
Теперь вот ребёнок подрос, и проблемы повзрослели.
Я тащилась из магазина с сумками и, в поисках ключа, поставила их на край скамейки.
— Привет, Мариш!
— Привет, Денис! Как дела?
— Опять ушёл в глухое подполье.
Мы с Денисом были добрыми знакомыми. Я реально оценивала свой боевой потенциал, и держать такую красоту в частной собственности не предполагала.
— Что так?
— Да, опять служивые замучили.
— Так, детки кушать просят.
— Да ладно тебе. Там у всех деток Рокфеллеры с Морганами в родне.
Это мамки меня вернуть хотят в своё логово.
— Так, может, вернуться?
— Да я бы вернулся, если бы хоть одна и вправду меня любила. А так, я у них что-то вроде комнатной собачки. Красивая, породистая, не стыдно друзьям показать.
А как лужу сделает на ковре, такого пинка огребёт, никакая порода в рассчёт не идёт.
Из подъезда выглянула Денискина бабушка. Оглядела двор. Нашаривший Дениску взгляд залучился.
— День, пойдём кушать, я твою любимую соляночку сварила.
Дениска поднялся, бросил пустую банку в урну. Вздохнув пробурчал:
— Если бы хоть одна, хоть раз посмотрела на меня так же.
— Ща, ба, иду.
На крыльце Дениска приобнял стареющие плечи.
— Ба, ты у меня по жизни самая любимая женщина.
Из -за закрывшейся двери подъезда донёсся счастливый женский смех.
©️М.Егорова
#АлексейБерезин@quality_journal
Падение Трои
Слепец Гомер воспевал неприступные стены Трои так вдохновенно, словно сам их строил. А между тем, Троя — просто детский сад по сравнению с квартирой среднестатистического российского алкоголика. Приамы и Гекторы могут хоть всю ночь напролет славить Бахуса в своем оплоте алкоголизма, и ничего вы им не сделаете. Можете осаждать их хоть с милицией, хоть с самим Улиссом — черта с два вы добьетесь капитуляции. Если будете стучать в дверь и настаивать на своем, узнаете, как пройти короткой дорогой прямиком к себе на Итаку.
У нас в доме жили два таких троянца, один был сыном, а другой матерью. Сын (имени его предания не сохранили, пусть будет Гектор) ходил в сапогах, носил тельняшку и по периметру лица выращивал колючую проволоку. Мать не носила ни бороды, ни тельняшки, так мы их и различали. За вычетом тельняшки и бороды дитя пошло совершенно в мать, даже синяки под глазами были мамины.
Мама когда-то очень давно была замужем за капитаном милиции. Там сложная и запутанная история, если почитать Гомера, становится понятно, что в те времена было так принято. В конце истории дух капитана отправился в мрачное царство Аида, и никто не пошел его вызволять, родственникам было не до него. Старик Харон перевез его через Лету нахаляву, по блату. Согласно легендам, дух капитана жадно припал к водам реки забвения и пил из них долго и с наслаждением.
От усопшего маме с ребенком осталась квартира на первом этаже, по соседству с вытрезвителем. Очень удобно, кстати, утром проснулся, два шага — и дома. Это вам не на Итаку через весь город тащиться.
С соседними народами, населявшими дом, отношения у Гектора с мамой складывались натянутые. Соседние народы были ярыми противниками культа Бахуса вообще и вакханалий в частности. На прописанную в законе свободу вероисповедания они плевали с высокой колокольни. ЖЭК тоже оказался религиозно нетерпим, отключил воду и свет за неуплату. Пожилая Кассандра из пятой квартиры предвещала им многие беды и угрожала вызвать ахейцев в фуражках, если сатурналии не прекратятся. Но семейство стойко держалось веры отцов.
Однажды ночью мать вышла во двор петь гимны пьяным нечеловеческим голосом. На звуки пения этой сирены приехали два дежурных ахиллеса, пытались увести с собой в вытрезвитель. Сирена прекратила пение и пообещала им объяснить, откуда в хлебе дырочки, если они не отвяжутся. Ахиллесы тогда попытались оттеснить ее обратно в ворота Трои. Завязалась остроумная перепалка, участники называли разные стороны света, на которые мог бы пойти оппонент, если бы только согласился. Мать пообещала снять с обоих руно вместе с рогами, не повредив ворса, а ахиллесы ответили:
— Не гавкай, овца.
В этом месте пришли еще ахиллесы. Те двое вызвали их в качестве подкрепления. Превосходящим числом они, наконец, справились и вынудили сирену отступить. Ахиллес нынче пошел мелкий, но его много.
А наутро Гектор отправился во двор, в сарай. С канализацией в Трое было туго, последний унитаз давно пал смертью храбрых, не выдержав жестокого обращения. В таких условиях не до сибаритства. Гектор по утрам ходил в сарай и там курил, а окурок выбрасывал куда-то в дырочку. В то утро в дырочке одновременно с окурком оказалось что-то огнеопасное, и стены сарая объял пожар.
Согласно розе ветров, в то утро дули пассаты. Пламя перекинулось с сарая на забор, а с забора на здание вытрезвителя. На втором этаже, над вытрезвителем, помещалась бухгалтерия милиции, там ахейцы хранили в сейфе канистру конфискованного спирта. Кто-то вызвал пожарные машины, но к тому времени, как те приехали, было ясно, что стратегические запасы амброзии утрачены в полном объеме, и можно уже не торопиться с тушением. Тем не менее, на всякий случай здание потушили. Троя, вопреки исторической справедливости, от огня не пострадала.
Потом было много взаимных упреков, Гектора с матерью подвергли остракизму все, кто знал, что это такое. Кассандра убедительно обличила их, назвав мудаками. Соседи были склонны принять ее точку зрения. Жить в атмосфере всеобщей ненависти оказалось невозможно, и Гектор с матерью продали квартиру, а сами уехали в неизвестном направлении.
Так закончилась история маленького, но гордого Илиона.
Воспев его, я автоматически становлюсь немножко Гомером.
©️ Алексей Березин
#БарГадкийРоман@quality_journal
Вопрос наименования.
Старший лейтенант Непротрезвейло буквально согревал опен-спейс управления следственного комитета собственным гневом. Глаза могли прострелить стальную рельсу поперек, на вену на лбу при желании можно было повесить шинель. Лейтёха напряженно и самозабвенно думал. И думы уже пару матерных междометий назад бессовестно зашли в тупик.
— Александр Евграфыч! — Как всегда деловитым басом запищал из противоположного угла его однокурсник Савва. — Ты мордас то попроще сделай, а то наши со стендом «Их разыскивает полиция» сходство находить начнут.
— Ага. Причём с самим стендом, а не с его содержимым. — Старлей позволил себе горько усмехнуться.
— Да в чём дело? Чего смурной такой? — Непротрезвейло тяжело вздохнул, болезненно зажмурился и принялся массировать виски натруженными пальцами.
— Помнишь, Саввушка, доктрину двадцать семь слэш пятьдесят один, от одиннадцатого марта две тысячи двадцать шестого года?
— Как не помнить?! Всем отделом ещё над проектом укатывались. Штрафовать сотрудников за неправильное наименование трансгендера по полу — это ещё полбеды. Но штрафовать за неупоминание его трансяшности — це была прям перемога на пять баллов!
— Так вот, Саввушка. — Старший лейтенант приподнял свой насквозь промозоленный бумажной работой зад от служебного стула и грозно опёрся о столешницу. — У меня по району двенадцать убийств, двадцать пять уличных грабежей и ещё столько же дерзких вооруженных налётов, которые надобно расследовать и срочно рассадить всех сверчков по их шесткам — если ты понимаешь о чём я. Но вот беда! Я всё ещё не могу дописать рапорт по трупу Чушкина.
— А что не так с трупом Чушкина?
— А то, родной, что труп Чушкина принадлежит дважды герою постсоветского трансгендеризма. — Савва быстро захлопал глазами. — Ну, пол он дважды менял.
— И кем он был в момент скоропостижной кончины?
— По документам и вскрытию — мужчиной.
— То есть, изначально он тоже был мужчиной?
— А ты проницателен. — Горькая усмешка. Мимика старлея была в ударе. — И я уже битый час сижу и пытаюсь понять, как его описать и чтобы доктрину эту треклятую не нарушить, и чтобы начальство со смеху не лопнуло при ознакомлении.
Непротрезвейло вихрем устремился к маркерной доске, слегка покраснев стёр с неё изображения, созданные для наглядности определения момента окончания преступления по статье «Изнасилование андроида» и приступил к записи вариантов.
— Вот смотри. Если я напишу «Гражданин Чушкин» — я не совру, но нарушу порядок оформления документов. Если я напишу «трансгендерный гражданин Чушкин» — я совру. Он же был мужчиной когда его мамка сгенерировала, верно?
— Верно. Может «трансгендерная гражданка Чушкин»? — Савва искренне чесал репу в потугах помочь приятелю, но, как обычно, стабильно выдавал лишь то, что первым пришло на ум.
— Так он же не гражданка! И гражданкой он был когда был женщиной. Сейчас он мужчина. Но трансгендер. Но рожден был мужчиной.
— А вопрос то в чём? — Взгляд Саввы на секунду помутнел от начавшихся процессов обработки информации. Непротрезвейло вздохнул и снова начал массировать виски пальцами.
— Вопрос в том, Саввушка, как из этого порочного круга вырваться, доктрину выполнить и лицо офицера при этом не потерять.
— Саш, да расслабься ты, твоё лицо никуда не денется как минимум до следующей спецоперации. — Савва открыл ящик своего стола. Достал табельное. Достал магазин к нему. Достал бутылку водки. Достал два бутерброда с пневмосалом. Убрал магазин. Убрал табельное.
— Мысль здравая, коллега. Тут без пол-литра не разберешься.
Загадку гендерной принадлежности жертвы простые уральские следаки изучали примерно до полуночи, успев за это время признать раза четыре, что сами готовы Чушкина грохнуть без пощады и сожалений.
Утром рапорт был у полковника на столе и, как сданный последним в отделе, красовался на самой крыше стопки начальственных документов и в самом удобном конце его компьютерного рабочего стола. В процессе изучения рапорта, полковник столкнулся с проблемой — про историю гендерных похождений Чушкина следователь сотворил две страницы печатного текста, полстраницы непечатного, сохраненного в логах общей компьютерной сети, а про его смерть — всего два абзаца. Полковник хотел было выругаться, но задумался. А задумавшись — заплакал. Прекрасно помнил, как четыре года назад из-за подобных занятий пол-отдела неделю бдело на дежурствах и писало рапорты, больше похожие на гендерологические древа невинно убиенных мальдевочек.
Но ничего не поделаешь. Закон есть закон, приказ есть приказ.
©️ Бар «Гадкий Роман»
Холодное блюдо
Май 1989 года
— Сержант, вы куда сейчас рвете? – Петр оперся рукой о борт уазика и заглянул внутрь салона.
— В Тайнинку, там церковь не успели открыть, как сразу обнесли, повторно едем.
— Через Перловку?
— Ага.
— О! Я с вами! У меня там в общаге дельце.
Петр занырнул в утробу пропахшего бензином бобика и тот с животным урчанием стартанул.
— А что там красть то, кроме древних станков в той церкви?
— Товарищ лейтенант, ее же назад в церковь передали! Вы не слышали?! Это теперь храм!
— Церковь – в церковь… Почем опиум для народа? Понятно…
На повороте с Мира на Селезнева пришлось притормозить, с ММЗ сплошным потоком лилась толпа – смена.
Глухой удар в борт заставил всех подпрыгнуть. Сержант выскочил из авто на разведку и Петр услышал от коллеги привычное нецензурное. Ответ был тоже не очень вежлив.
— Сержант, давай-ка потише! Не видишь, споткнулся человек, башку себе чуть не разбил о твою синеглазку.
В маленькое заднее окошко УАЗа было не видно, кто-это там такой борзый, но в боковом появилась кудрявая голова, потирающая лоб. Похоже, еврей, и похоже, не очень трезвый.
— Слышь, документы!
— Да не трогай ты его, мне его вести до дома сто метров осталось, вон пятиэтажка.
— И твои документы.
За бортом послышались невнятные звуки толканины.
— Да отвали ты!
Когда Петр вылезал из салона, раздался звук удара и через капот перелетела шапка сержанта. Ого себе, сопротивление милиции! Класс, можно и мышцы размять.
— Игорь, бежим! – кучерявый рванул с места и, виляя, помчал через газоны в сторону киоска. Петр на мгновение замер, решая, броситься вдогонку или помогать сержанту и выбрал второе.
У бампера некто щуплый в пальтишке и очках тянул сержанта за руку в попытках поднять. Врешь, уже поздно изображать гуманитария! Лейтенант замахнулся и, что есть силы, саданул очкарику локтем по спине. Когда тот рухнул, добавил с носка.
— Вяжи его, Серега, ща в отделении доработаем…
Май 1989 года
— Лейтенант, ты в своем уме!? Ты знаешь, кто это?!
Майор не кричал, а шипел. Все отделение знало: если Почеп переходит на шепот — это за гранью раздражения. Это еле контролируемая ярость.
— Игорь Семёнович Дзыга…
— Дзыга?! ДЗЫГА! Все буквы заглавные! Понял, лейтенант?! Ты в Мытищи в каком году переехал? Про него все газеты писали. В 19 лет он произвел переворот в ядерной физике. В 25 стал кандидатом наук. В трид… Да что там… — майор бросил портсигар на стол и тот глухо укатился к лампе. Со стены с укором смотрели портреты Михаила Сергеевича и Феликса Эдмундовича. Причем, ясно было, что хозяин здесь – Феликс, ибо владельцы кабинетов, как и портреты генеральные секретарей, менялись, а Феликс, да еще крашеный-перекрашеный сейф в углу, оставались неизменными… Внезапно майор грузно плюхнулся в кресло.
— Дебила ты кусок, Кох. У него изобретений больше, чем… — майор не нашел сравнения и устало махнул рукой. — А ты — по почкам! У тебя что, сержантов нет? Решил молодость вспомнить?! Я сколько раз тебе… Или ты по его линзам не видел, что его соплёй перешибить?
— Он хамил! – лейтенант пялился в затертый до белизны линолеум и это еще больше бесило.
— Надо думать, хамил! У него кум – зам.министра, и половина политбюро в знакомцах… Пытал ты его зачем?
— И про это уже настучали?
— Доложили! Следы от ожо…
На столе дико затрещал один из телефонов.
— Да?! – рявкнул майор, в микрофон — Что-о-о?! Твою мать… Понял…
Майор очень аккуратно положил трубку, устало протер рукой лицо, словно снимая паутину, на минуту закрыл глаза, затем открыл ящик и достал оттуда лист бумаги.
— Комиссии я вместо тебя сержанта Резепина подсуну, мне давно от него избавиться надо.
Лейтенант нахмурился, пытаясь понять, о чем речь.
— А ты пиши заявление. Ручка есть? По старой памяти, из-за отца, тебя не подставлю, но в органах ты больше служить не будешь. Чтобы и ты меня не подставил, падла. Скончался твой Дзыга. Не приходя. Придурок!
И было непонятно, кого майор имеет в виду: Игоря Дзыгу или лейтенанта Коха.
Октябрь 2018
Екатерина зябко поежилась. Сквозь оконные рамы аудитории 318 сифонило, как изо рта Морозко. Студенты, конечно, щели заклеили, но, как всегда, на отвяжись. Господи, XXI век на дворе, а они бумажки клейстером мажут… Впрочем, неважно. К 15-30 надо к врачу…
***
Сначала Екатерина не придала никакого значения ни снижению аппетита, ни бессоннице, ни сброшенным килограммам. Работа нервная, ответственность высокая, нагрузка колоссальная, было бы странно оставаться в норме. Но когда она заметила, что не может сконцентрироваться на словах коллег, теряет нить разговора и забывает имена, пришлось задуматься. Это она-то?! Серебряная медалистка с остро отточенным умом и феноменальной памятью?
За полгода она узнала про семью доктора Миляева практически все. Возможно, это была профессиональная привычка забалтывать пациента, отвлекая от неприятных ощущений при обследовании, но посетители узнавали все об увлечениях его жены, о выходках детей, о приездах родственников. В один из приходов среди подобной болтовни Екатерина с трудом сумела вычленить, что «она уникальная, но радости ей это не принесет. Ее организм один на миллион, который накапливает в центральной нервной системе изменённую форму белка приона. Называется это все — болезнь Крейтцфельдта-Якоба».
Теперь визиты сделались постоянными.
— Я бы советовал вашим детям, — доктор Миляев мельком заглянул в карточку, — судя по возрасту, внуков у вас еще нет, м-да, посоветовал пройти генетический анализ, чтобы узнать, не унаследовали ли они мутацию. Все-таки, 50% вероятность. – Доктор шариковой ручкой постучал себя по зубам, — Впрочем, если да, то это знание тоже не сильно поможет.
— Нет. – Екатерина отстраненно смотрела в окно. Там две вороны играли в догоняшки.
— Ну да. Мы же уже об этом…
— Детей нет. И внуков нет. Никого нет, Артур Сергеевич, — Екатерина резким движением спустилась с кушетки, она внезапно приняла решение — Только коллеги и студенты. Я карточку заберу?!
— М-да. Сдайте, пожалуйста, в регистратуру…
Спустившись на первый этаж, Катерина не стала подходить к застекленному окошку, вышла из здания, по пути к парковке открыла крышку мусорного бака и бросила туда белую папочку, в которой была скрупулёзно записана история всех ее болезней. Затем опомнилась, содрала с сапожек голубые бахилы и отправила их следом за папкой.
31 декабря 1989 года
Катя открыла помаду и понюхала. Пахло клубникой. Просто невероятно хотелось попробовать намазать губы, но она очень боялась подпортить этот острый краешек, который сразу расскажет все маме. Гости что-то дружно строгали на кухне, дядя Костя даже уже пытался петь, но пока еще на него шикали.
В трюмо, если правильно расставить зеркала, отражалась тысяча Кать с тюбиком в руках. Налепленная при помощи мыла бумажная снежинка также множилась до бесконечности. Катя все-таки не удержалась и легонько мазнула по верхней губе. Как раз в этот момент за узорчатым стеклом двери в спальню остановились две фигуры. В одной из них явно узнавалась мама. Еще не осознавая, что делает, Катюха нырнула под трюмо и придвинула к себе мягкий пуфик, благо он был на колесиках.
— Другого места мы сейчас просто не найдем, — раздался мамин голос, — Заходите, Семен Аркадьевич. Я вас слушаю…
Катя не помнила, кому принадлежит это имя, и она попыталась сквозь щель разглядеть маминого собеседника. Сначала была видна только чья-то брючина, затем Семен Аркадьевич сел на краешек кровати. Папин коллега. Бородка без усов. Катя его не очень любила, потому что он крайне редко улыбался и практически никогда ее не замечал.
— Извините, что выдернул вас из кухни, но потом пойдет суета, пьянка, а мне нужно с вами поговорить, пока… в общем… Может вы присядете?!
Катя испугалась, что мама сейчас вытянет из-под тумбочки пуф, но мама отодвинула подушку и опустилась на покрывало.
— Вы же знаете, Игорь был гениальным человеком…
Мама молчала. А Катя чуть не всхлипнула. Время от времени она забывала, что папы больше нет, и играла, смотрела мультики, веселилась, но порой накатывала такая тоска, что она готова была кусать кулаки, чтобы не завыть.
— Он постоянно что-то изобретал, конструировал, высчитывал. Так случилось, что я отговорил его от обнародования некоторых его изобретений. Просто потому, что понимал их потенциал. Я не столько о нем заботился, сколько о себе, если честно. Если эти проекты запустить, нас сразу засекретят и половина моих сотрудников станет невыездными. Понимаете?
Мама также молча кивнула.
— У нас и так из-за его плодовитости постоянно Первый отдел пасся. В общем, — Семен Аркадьевич поставил себе на колени портфель, — Соблазн присвоить себе нереализованные задумки Игоря слишком велик. И если я еще справлюсь, то кто-то из коллег может и не удержаться. Я принес эти наработки вам.
Бородатый, похожий на моряка, начал одну за одной доставать из портфеля папки и кидать их на кровать. Мама сложила на груди руки.
— Только, пожалуйста, спрячьте их хорошенько! Вы не подумайте, это не провокация. Мне кажется, что страна идет в разнос, но все же промышленный шпионаж существует. Тем более, они это совместное предприятие собрались делать, американцы приезжают… Заберите!
— Хорошо. Спасибо! – мама встала, положила папки на трюмо и сделала шаг к двери.
— И еще одно, Галина Алексеевна! Вам это, может, и не нужно, Экклезиаст был мудр, но и я не хочу это носить один… Мне тот самый товарищ из фискалов рассказал… Не было разбойного нападения. Никакие бандиты Игоря не избивали. Галя, его… запытали. Сами менты и запытали.
Катя выпучила глаза и зажала себе рот рукой. Цилиндрик помады во втором кулаке треснул.
— За… Что?! — – мама, опустилась на кровать, голос ее сделался хриплым.
Семен Аркадьевич пожал плечами.
— Кто?!
— Какой-то лейтенант, любитель помахать дубинкой. Это у него не первый… первая… жертва, поэтому его по-быстрому уволили, так что концов вы не найдете. Кох его фамилия.
— Как палочка, — подумала Катя…
Мама не отвечала. Она сидела без единого звука, словно статуя, слезы текли по ее щекам и капали на розовый фартук с олимпийским мишкой на кармане.
Бородатый встал, поднял руку, чтобы положить маме на плечо, неуверенно подержал ее в воздухе и вышел. Через полминуты хлопнула и входная дверь.
С новым годом…
Ноябрь 2018
Сайт назывался незамысловато: «Уборка». На нем было зарегистрировано 1137 контор и частных лиц, оказывающих клининговые услуги. В Москве всегда хватало и ленивых, готовых заплатить за порядок, и бедных, готовых порядок навести. Петр заказал этот сайт три года назад одному студенту, и ни разу не пожалел о потраченной тысяче долларов. Сумма давно окупилась, а страничка сильно облегчила ему работу и поиск клиентов. Петр не был уборщиком. Петр убирал. Людей. За деньги.
Его фирма на сайте называлась «Агентство «108» и знающие люди просто отправляли заказ в личку.
***
К этой работе он шел непросто. В 90-х, когда развалился совок, а оставшиеся в ментовке связи позволяли доставать разные полезности и закрывать проблемные вопросы, было золотое время. Немножко торговли, чуть больше рэкета, курирование и снабжение нескольких мелких группировок и силовая работа с людьми. Ему нравилось видеть страх в глазах, за многие годы он научился отличать десятки его оттенков и почти всегда после нескольких слов мог по человеку сказать, чем его нужно пугать: болью, семьей, потерей работы, унижением. Петр Кох заработал себе имя.
Позже, когда его несколько раз предали и пару раз пытались кинуть, Петр отомстил обидчикам и решил, что эффективнее работать одиночкой. Ему нравилась и работа, и гонорары. Он сам устанавливал правила и мог наказать тех, кто их не соблюдает…
Март 2001
Мама умерла очень тихо и быстро. Инсульт. Но почти месяц после похорон Катерина не могла заставить себя прийти в ее квартиру. Вернее, в их квартиру. В когда-то уютную двушку на перекрестке Колпакова и Новомытищинского.
За пять лет в Москве Катя настолько привыкла к веселой суете и гомону общаги, что квартира представилась ей склепом. Поворот ключа перенес ее даже не в прошлое, где она сама себе казалась глупым ребенком, а в какую-то другую реальность. Те же шторы, среди узоров которых она когда-то находила то голову льва, то дикаря в лодке. Тот же протертый вокруг стола ковер, который ее все детство заставляли хлопать на улице. Впрочем, зимой это было даже весело. В воздухе неспешно плыли серебристые пылинки. Сервант с хрусталем и расставленным по полкам сервизом. Катерина отодвинула стекло и привычно подняла крышку сахарницы. Конечно же. Там, как и прежде, лежали припрятанные мамой карамельки. Заначка. Тихо. Пусто. Пыльно. Нужно навести порядок. Да! Порядок! Не факт, что получится вырваться на 40 дней. Тряпку в руки и вперед.
***
Коричневый чемодан на старом шифоньере оказался невероятно тяжелым. Катерина помнила, что внутри на крышке красуется овальная переводка какой-то улыбчивой блондинки – подарок неизвестного гостя из Германии. Папа показывал ей это чудо, когда в блюдечко с теплой водой кладешь картинку, а с нее, словно змеиная кожа, слезает рисунок, который можно куда-нибудь наклеить. Папа прилепил внутрь чемодана.
Грампластинки, журналы «Бурда-моден», какие-то старые календари. Боже, зачем мама все это хранит?! И… папки! Папины папки! Катерину бросило в жар, и она отчего-то отдернула руку.
Иногда, очень редко, Катя видела, как мама перебирает странички из этих папок. Просто так, рассматривает иллюстрации. Однажды после такого чтения она посоветовала Кате изучать компьютеры. Сказала: папа считал, что за ними будущее.
***
Впервые Екатерина самостоятельно потянула за шнурок. Диаграммы, чертежи, таблицы. Отпечатанные на машинке буквы и рисунки от руки. Как тут что понять? Ториевая энергетика, уран-233, сжиженный воздух, резонанс Шумана, гравитация, органические вещества и их биологические функции, релятивистская концепция пространства-времени, несиловые информационные связи, управление хаосом… — Екатерина выхватывала знакомые слова, которые никак не складывались в доступные пониманию фразы. Нет, не сегодня…
Ноябрь 2018
В 18:30 в личку «Уборки» пришел заказ. В 18:30 – это не очень хорошо. Петр предпочитал заказы, приходящие по утрам. Они означали, что человек переспал с мыслью от кого-то избавиться и смирился с необходимостью за это платить. Вечерний заказ, как правило, означал эмоцию, импульс, о котором потом можно пожалеть.
Но… работа есть работа.
Кого-то не устраивала некая госпожа Варашева. Полчаса в гугле да 5 минут в недавно докупленных базах и Петр знал, что назначенная жертвой леди – почти 40-летняя владелица достаточно крутой IT-компании под названием «Kilogames+» с офисом на Ильинке (адрес в наличии), обладательница Toyota Sequoia 2017 года (номерной знак в наличии), проживающая по адресу… и прочая и прочая…
Все ясно. Заказчик, вероятнее всего, женщина, устраняет соперницу. В этом случае и вечерний заказ допустим. У женщин для безумий расписания не бывает.
Время на исполнения заказа – 30 дней, выше крыши, чтобы уточнить подробный график мадам Варашевой и выбрать оптимальный час и место.
***
С расписанием Варашевой оказалось все просто. Каждый день в районе девяти утра в офис ее привозил невысокий небритый водитель на Volvo S-90. Время каждый раз немного отличалось, понятное дело – пробки. По имени жертв Петр никогда не называл, только по фамилии. Обедала Варашева в офисе, на деловые встречи выезжала редко, по средам в кабинете не появлялась вообще. Здание бизнес-центра с «Kilogames+» делило еще несколько контор, к сожалению, одной из них был филиал «Газпромбанка» и главный вход контролировало как минимум 5 камер. Это только тех, что насчитал Петр. Зато в 19-00 вестибюль закрывался и вечером Варашева выходила через задний ход. В 20-00. Всегда минута в минуту. Там камера была всего одна непосредственно перед входом. Задний вход располагался в 154 шагах от арки, возле которой хозяйку ждал водитель. Во дворах было как минимум две точки для лежки, но лежать Петр и не планировал. Глушитель, выстрел с 2-х метров, 20 секунд на то, чтобы сделать фото жертвы и ровно 1 минута до cпуска в метро «Китай-город».
Ноябрь 2018
Теперь головные боли мучали Екатерину чуть не постоянно. Впрочем, бессонница, в другое время показавшаяся бы ей злом, теперь была благом: появилось дополнительное время для решения множества возникших задач. Впрочем, сосредоточиться на них, как и на работе, становилось все сложнее. Даже институт и студенты, от которых она никак не могла отказаться, переставали радовать. Хотелось лечь и не двигаться, но многолетние тренировки воли пока еще помогали не опускать руки.
Впрочем, ночная Москва тоже не спала. Во дворе рычал движком кто-то из золотой молодежи, у соседа справа негромко бухала музыка. Всего-то три часа ночи. Как шутил ее коллега, самое время позвонить кому-нибудь и спросить, какие у него планы на вечер…
Екатерине казалось, что от сканера пышет жаром. Она вынула последний листок, упаковала все в файлик и пересела за компьютер. В списке институтов еще не хватало нескольких десятков заведений Северной Америки. Браузер развернулся на оставленной закладке.
Ноябрь 2018
Несмотря на то, что в его 64 года и подчиненные, и даже внуки считали генерала-полковника юстиции Почепа продвинутым и современным, все же компьютеры Юрий Петрович не любил. Отчего-то он всегда боялся что-нибудь там поломать. Он не понимал, как шестилетний Степаша может впервые взять в руки новый смартфон и через пять минут уже сидеть, играть в какую-нибудь игрушку. А инструкцию почитать?
Напрямую электронная почта на ящик Юрий Петровича никогда не поступала. Всегда только после проверки. Поэтому непривычный обратный e-mail во входящих вызвал некоторую оторопь. Еще больше удивило само письмо.
«Уважаемый Юрий Петрович, простите, что привлекаю ваше внимание таким неприятным для вас способом, как взлом компьютера. Думаю, вы знаете уровень серьёзности ваших систем защиты, а значит и мое обращение не посчитаете пустышкой. Мне пришлось вспомнить почти все свои умения, чтобы добиться этого результата…»
Генерал-полковник промотал текст вниз. Если верить подписи писала ему никто иная, как госпожа Варашева, айтишная звезда если и не всероссийского, то точно московского уровня. Не знал, что она еще и хакерша, хотя… все они, наверное…
Госпожа Варашева была убеждена, что на нее ведется охота и в ближайшее время будет совершено покушение. Госпожа Варашева просила взять ее персону под наблюдение органами и, при необходимости, была готова щедро оплатить эти услуги.
Заявка выглядела убедительной, внизу был указан мобильный телефон, Юрий Петрович неспешно закурил, размышляя и стряхивая пепел в золотой череп с откинутой крышкой. Затем вызвал Гончарова, отвечающего за все компьютеры управления, выдрал его за бессмысленную и неэффективную защиту. Тот бледнел, краснел и зеленел. И только после того, как Гончаров утащил системный блок для изучения и принятия мер, генерал-полковник позвонил…
Ноябрь 2018
Егор Канчич не считал себя журналистом от бога. Тексты ему всегда давались тяжело, он сидел над нужными словами сутками, перебирая, выкидывая, стирая и печатая заново. Однако два качества сумели восемь лет назад вытянуть его из замороженного сибирского Томска в столицу и позволили жить на гонорары в этом безумно дорогом городе. Первым было умение оказаться в нужное время в нужном месте – совокупность интуиции, везения и умения слушать сплетни и правильно их интерпретировать. Вторым было доставшееся ему от северных охотников терпение.
Тем не менее, после хорошего августовского заказа пошла какая-то депрессивная полоса мелких, невкусных, а, главное, малобюджетных заказов и Егор начал подумывать, не сдать ли в декабре квартиру жаждущим, а самому метнуться зимовать в жаркую и дешевую Шри-Ланку.
Звонок от Маргариты Степановны Жернаковой был очень даже в тему. Марго, как он позволял себе называть ее за глаза, но никогда вслух, была акулой с сорокалетним стажем. Периодически она подкидывала ему неплохие расследования, иногда просто использовала его как писательского раба, но всегда честно расплачивалась.
— Хочешь министра? – вместо приветствия начала Маргарита.
— Доброе утро, Маргарита Степановна! Какого?!
— Важного. Борисова. На блюдечке.
— Ого! Взятка?
— Попроще. Любовница. Зато какая! Информацию не проверяла, но источник достойный. Знаю время и место встречи. Дальше сам.
— Для кого?
— Что?! А! Думаю, для «BigMoscow», но посмотрим на результат…
— Заметано.
— Лови СМС.
Ноябрь 2018
Тренькнула личка.
> Можете проверить свой кошелек. Аванс за чистку переведен J.
Как же его бесили смайлики в переписке… Петр зашел на Poloniex и увидел, что да, сумма его биткойн-кошелька значительно изменилась. Курс битка последнее время не очень радовал, но все равно преимуществ использования для расчетов биржи криптовалют было немало.
> Да, вижу. Принято.
> Есть две просьбы. Мы с вами договаривались о фото после уборки. Я прошу вас сделать и отправить его сразу же! В ту же минуту. Это же не проблема? ;)
> Это возможно.
> Номер тот же. Второе. Я помню, что время уборки вы определяете сами. Но… инсайдеры сообщают, что хозяйка послезавтра уезжает и очень надолго. Можно было бы убраться завтра? Подозреваю, что сегодня уже не получится.
Петр задумался. Инсайдеры, как же. Сама же, небось, Варашевой командировку оформляла. Или подписывала. Или муж твой. Однозначно соперница. Чем он рискует? Место заказчику неизвестно, точное время – тоже…
> Думаю, это тоже возможно. Когда поступит остальная сумма?
> Моментально после получения фото.
> Надеюсь, вы мою репутацию знаете?
> За обман плачу жизнью…
> Принято.
Ноябрь 2018
Комфортных вариантов засады снаружи Егор не нашел. В минус семь не особо полежишь в кустах сирени с фотоаппаратом, у которого объектив весит чуть меньше килограмма. Тем более, что в идеале ему нужно сопроводить министра с его пассией в ресторан, или куда они там собрались, и продолжить фотоохоту дальше.
Егор постучался в четыре из пяти квартир первого этажа, чьи окна выходили на нужную локацию. Отворившей старушке он был готов заплатить за час пребывания в два раза больше, чем она сама озвучила. Теперь он вольготно расположился на подтянутом к подоконнику кресле, аппарат позволял разглядеть любой прыщик на физиономии сходящих с крыльца, а авто в полной готовности ждало у подъезда…
Марго не соврала. В 20-01 дверь открылась и под свет фонаря вынырнула та, кого он ждал. А вот и… нет, не министр, возможно, шофер, хотя кто же возит… О боже! Затвор щелкал, не переставая!
Ноябрь 2018
За полчаса, что Петр наблюдал за точкой, в подворотню никто не вошел. Петр посмотрел на часы нырнул под арку. От долгого ожидания его начало подмораживать так, что пришлось поднять воротник, но стоило включиться, как тело бросило в жар, кровь загуляла и Петр ощутил традиционный прилив сил.
Варашева еще не вышла. Петр притормозил, сканируя взглядом пространство. Ни-ко-го.
Дверь отворилась и на крыльце, беседуя по телефону, возникла Варашева.
Петр не спешил двигаться в ее сторону. Хорошо бы, чтоб жертва закончила беседу, лишние уши – это все-таки уши, даже по телефону. Петр проверил в кармане одной рукой собственный смартфон, другой – Глок-17 с уже накрученным глушителем.
Варашева спустилась по ступенькам.
Петр направился навстречу. На расстоянии несколько шагов Варашева скинула телефонного собеседника, подняла голову и улыбнулась, глядя Петру в глаза. Улыбнулась так, что Петр почувствовал себя ее лучшим другом.
Он улыбнулся в ответ, вынул глок и сделал выстрел. В лоб. Для отчета – это оптимальный вариант. Голова Варашевой некрасиво дернулась, телефон выпал на припорошенный снежком асфальт, а следом и сама директриса рухнула старым, ненужным пальто. Ого, Vertu Constellation, статусный девайс…
Пробежав за время падения глазами по окнам, Петр шагнул к жертве, чтобы голова попала в поле видимости, сделал кадр и отправил заказчику.
Все, пора валить. Легким движением Петр подобрал с земли смартфон и в это время аппарат знакомо тирлинькнул. Пришло сообщение в Телеграм. Бросив взгляд на экран, Петр остолбенел. На фото была голова с аккуратной черной дырочкой во лбу. Голова мадам Варашевой. Что за?!
С мониторчика Петр перевел взгляд на третью пуговицу своего пальто. На пуговице дрожала красная точка. Снайпер.
И тут все пришло в движение…
— Лежать! Лежать, сука, — завопили со стороны кустов, — Стоять! Бросай оружие! – орали с точки, которую чуть раньше он определил как лежку. Со стороны арки дробно стучали шаги нескольких человек. Засада. Во всех смыслах.
Декабрь 2018
Со стены в кабинете генерала-полковника Почепа, как и 30 лет назад, с прищуром смотрел железный Феликс. Только теперь рядом висел набивший всем оскомину ВВП. Обитые буком стены, огромный диван черной кожи, стол – зеленое сукно. По-богатому. Петр незаплывшим глазом осмотрел помещение, прошел и уселся на стул. Стул был обычный.
— Догадываешься, почему ты здесь, у меня в кабинете, лейтенант?
— Какой я вам лейтенант, Юрий Петрович?
— То есть, узнал?! Я-то тебя не сразу…
— Я слышал, что вы в Мытищах недолго засиделись, но не знал, что досюда докарабкались.
— Я, лейтенант, не карабкался. Я честно работал. Как и твой отец когда-то. И здесь ты только из-за него. Хочу, чтобы ты понимал, что случилось и как случилось. И, что тебя ждет, хочу, чтобы ты от МЕНЯ услышал, а не от следака-майора. Мы то, в принципе, закончили. Я даже, — генерал-полковник бросил взгляд на групповой снимок, висящий на стене, — даже думал приписать тебе убийство по неосторожности, ты же знаешь, решаемо. Да вот, — старый опер взял с кресла пачку газет и бросил на широкий стол перед Кохом, — не получится.
На центральной полосе стояла пока еще живая директорша и – крупнее — сам Кох со спины. На следующем кадре – это явно поймали, когда он осматривал окна – его лицо было в три четверти кадра, а позади мертвая Варашева.
— Так что? Интересно, что случилось?
— Да пох…
— Ммм, — генерал-полковник сочувственно покивал головой… — Кого завалил-то хоть знаешь?
— Варашеву.
— Угу, угу… Варашеву. Екатерину Игоревну. В девичестве – Дзыгу. Помнишь еще эту фамилию?
— Да что-то не оч… — и тут Петра поперек, как лазером, прорезало понимание. – Дзыга. Это ж из-за этого очкарика его из органов поперли. Ученый… Это ж…
— Вижу, вспомнил… — генерал-полковник раскрыл портсигар и постучал фильтром о стол. – Она сама ко мне пришла. Сначала позвонила, затем приехала. Говорит: «Хотите киллера поймать с поличным?» А я и не так чтобы очень. Без этого хватает…
Щелкнула зажигалка.
Коху очень хотелось нахально вытащить из генеральского портсигара сигарету и сунуть себе в рот. Да только руки были стянуты наручниками за спиной.
— А она заявляет: «Вы же мой должник…»
«С чего вдруг? – говорю, — Мы с вами до письма и знакомы не были».
— Она, ты не поверишь, мой комп хакнула и письмо прислала…
«Так это ж вы, — заявляет, — убийцу моего отца вместо того, чтобы под суд отправить, отправили с глаз долой. Я кое-какие архивы личных дел почитала, благо их не так давно сканить начали… Давайте так: вы делаете все, чтобы поймать преступника, а я, во-первых, вам помогаю, а во-вторых, не выбрасываю в сеть прочее интересное из вашего дела».
Кох равнодушно пожал плечами.
— И знаешь, как она тебя, дурачка, поймать решила?! На живца. То есть, на себя. Сайт твой она, кстати, тоже хакнула. Падла ты криминальная. Батя твой всю жизнь шушару ловил, а ты… У меня, Кох, есть инфа о шести твоих заказах, три из них мы уже подтвердили. Но, коль так дело пошло, повесим мы на тебя гораздо больше. У нас из глока висяков тридцать наберется. Все на тебя и спишем.
— Я не понимаю, — Кох как-то судорожно покрутил головой.
— Чего? Зачем она на смерть пошла? Ей жить оставалось, может, полгода, может месяц. Боли, потеря памяти, невозможность сконцентрироваться. Для нее — кодерши и хакерши — это само по себе было смерти подобно, но и болезнь шансов не давала. Она и спешила, пока в себе. Работа сыплется. Что в «Kilogames+» замены ей нет, что в институте. Ты знал, что она, считай, бесплатно по средам в институте преподавала, студентов бросить не могла?
— По средам… — сам себе закивал головой Кох.
— Что?! Да… Наследство передавать некому – мать умерла, муж на лыжах разбился. Решила двух зайцев убить – и от болей разом избавиться и тебе отомстить. Уж не знаю, откуда она наши имена раздобыла. Заказать собственное убийство! Это же надо додуматься! Еще и подстраховалась, — Юрий Петрович кивнул на газеты, — Журналиста наняла, чтобы тебя заснял. Ты теперь звезда. Во всех СМИ. «Операция по захвату киллера закончилась смертью жертвы», «Почему МВД не спасло Ай-Ти звезду?». Нам тоже весело пришлось.
В общем, лейтенант, готовься к пожизненному. А что-то вякнешь, так в тюрьме быстро узнают, что ты раньше ментом был.
Генерал-полковник широким жестом скинул газеты в кресло и нажал на кнопку звонка.
— Уведите…
Декабрь 2018
Ректор факультета ядерной физики Академия наук Китая Джен Го Фэн потянулся в кресле и, не вставая, сделал несколько упражнений для шеи. Он был сильно озадачен полученным письмом и тем, что увидел по ссылке. Пять минут назад он попросил подойти к нему коллегу, знающего русский язык, а пока решил еще раз перечитать текст. Письмо было на английском, а сканы всех документов в облаке – на русском, это Джен Го Фэн сумел понять самостоятельно…
Уважаемые господа!
Выполняя гуманитарную миссию, направляю вам свои наработки прямиком из 1982-1989 годов в различных научных сферах, преимущественно в области атомной, ядерной, кибернетической физики, биоорганической химии, биологии, а также некоторые теоретические выкладки высшей математики. Уверен, что некоторые из моих открытий лежали на поверхности и уже давно используются, но, думаю, кое-что еще может оказаться свежим и пригодиться людям нашей планеты.
Хочу предупредить, что аналогичное письмо было отправлено в 4237 институтов 183 стран мира, поэтому представленная информация не может являться собственностью вашего или любого другого учреждения или государства.
Надеюсь, что мой труд поможет прогрессу и развитию человечества!
<Ссылка на папку в облаке>
С уважением,
Игорь Семенович Дзыга
©️ Doddy
Коварство и Любовь
Базару ноль, бабы – коварные существа. Но коварство это у них как-то без огонька и задоринки проявляется. Не, никто не спорит, что изощреннее женщин подлянку может устроить только кот, сцыкнувший в кроссовку перед самым выходом из дома. Когда оно ещё пахнуть не успело начать, но в стельку уже впиталось.
В утренней суете ты этого не замечаешь потому, что на работу проспал и приводил в порядок свою тушку на ходу, попутно дожевывая вчерашнюю холодную котлету. Но к моменту, когда по маршруткам-метро насайгачился и, зайдя в офис, уселся на свое рабочее место, твою попытку сфокусироваться на поставленной на сегодня задаче безжалостно прерывает едва уловимая нотка… И это нотка нихуя не «Chanel №5».
Ты принюхиваешься, пытаешься понять, что это так воняет. Но запах, как по мановению волшебной палочки, пропадает. И ты уже думаешь, что показалось и снова утыкаешься в монитор, как этот нихуя не «Chanel №5» снова тебе в нос – БЗДЫЩ!
– Воняет чем-то, да? – как-то неуверенно спрашиваешь ты у соседей по кабинету.
Соседи принюхиваются. Недоуменно жмут плечами. Но ты уже напрягся. Ну, два раза показаться ж не могло? Откуда запах ты осознаешь в момент, когда решаешь пойти налить себе чаю. Точнее, не только ты, но и сидящие с тобой в кабинете коллеги. Потом ты, естественно, складываешь два плюс два, вспоминаешь, как этот шерстяной чумоход ломанулся из коридора, когда ты носился по квартире с котлетой в зубах… и тебе становится ясно: кроссовкам пизда. Потому что они китайские и две стирки подряд за одну неделю не выдержат. А ещё ж не всегда возможность отпроситься с работы есть… Короче, кот поступил коварно, но недальновидно. Потому что пиздюлей вечером огребет за такое наверняка.
Так вот, женщины намного изобретательнее котов, а потому, пиздюлей за свое коварство огребают гораздо реже. Тем более, что в большинстве случаев объект мести где-то в глубине души понимает, что заслужил. И интуитивно догадывается за что. Но, коварство женщин, пусть и изощренное, оно всегда без огонька. Вот, холодный расчет есть, а огонька нет. А уж о том, чтобы с юмором к вопросу подойти, я вообще молчу. Шансы, что юмор, коварство и женщина совпадут в одно время и в одном месте очень малы. Так же малы, как и вероятность, не пролив ни капли мимо, попасть струей мочи в пивную бутылку при ураганном ветре. Когда ты стоишь на крыше пятиэтажки, а твоя мишень находится на земле, метрах в тридцати от этой самой пятиэтажки.
Другое дело – мужики.
Явился ко мне Женя-Бублик сегодня. На лице дичайшая смесь эмоций. И радость там присутствует, и недоумение и обида на то, что этот мир несправедлив. А в руках семисотка беленькой.
– Чего такой странный, – спрашиваю его после традиционных приветствий.
– Да из-за Аньки, – отвечает.
Анька – это жена егоная. Или сожительница. Короче, баба с которой они душа в душу сколько-то там прожили. А сегодня, видать, первый кризис случился в отношениях.
– Подробности, – интересуюсь, – будут? – а сам салатик нарезаю из того, что в холодильнике нашлось.
– Ясен хуй, – отвечает.
И рассказывает саму историю.
Завелся спор у них, после очередного семейного просмотра какой-то ванильной мелодрамы. Как раз о коварстве. И угораздило ж Аню в ультимативной форме заявить, что женщинам равных по коварству нет. Причем переубедить ее не могли никакие задокументированные историками и прочими писателями примеры. Ни Борджиа с его перстнем; ни история из графа Монте Кристо, про отравленную утку подстреленную над прудом, рыбу из которого ловили на завтрак знатному господину; ни падишахи, дарившие белого слона, чтобы разорить неугодных подданных. А так как разговор плавно перетекал во все более и более высокие ноты, то закончился он нелогичным аргументом: если что-то не устраивает – вали на диван спать.
К слову сказать, применила Аня этот аргумент впервые. И зря. На диван-то Бублик пошел. Но оставить всё, как есть, не смог.
Дождался он, короче, когда Анечка уснет, включил ноутбук и скачал из интернета звук пердежа. Недеццкого. А потом залил его в свой прежний телефон, который еще кнопочный, но mp3 на звонок умеет. Вставил туда какую-то старую сим-карту и заныкал в сумочку к любимой женщине, заодно проверив, как звучит. Звучало, говорит, идеально. Сразу и не поймешь, откуда звук, если он регулярно повторяться не будет.
На вопрос:
– А если б нашла?
Евгений ответил:
– В её сумке, даже если шпион спрячется, то его со специальной собакой хуй найдешь. А телефон и подавно.
Короче, с утра Аня оттаяла. Даже завтрак на двоих сварганила и сексом порадовала. Бублик, к слову, считает, что она о вечерней размолвке тупо забыла. А потом уплыла на работу, прихватив сумку с тем самым телефоном. А Бублик принялся рандомно отправлять СМС-ки на свой старый номер. И, как выяснилось, несколько раз удачно. Потому что Аня вечером с работы пришла, сама не своя.
– Чего ты такая замороченная, радость моя? – спрашивает ее Женя.
И получает в ответ историю о том, что рядом с ней сегодня несколько раз кто-то смачно пердел, а на нее все косились. Один раз в троллейбусе, два раза на работе (сумка на спинке стула висит) и в кофейне вот, пока с девочками сидели, два раза…
Бублик говорит, что отправлял больше, просто не все в цвет приходили.
В общем, жестом фокусника Женя достает из кармана свой телефон, спрашивает:
– Вот так? – И отправляет СМС на свой старый номер.
И из сумочки раздается пердеж.
Как результат – вопли, скандал, летящие в сторону Женьки туфли, обувные щетки, крем… что под руку, короче, попалось. В итоге Ане прям настолько обидно стало, что если вчера Бублик ночевал на диване, то сегодня у меня ночует. А почему? Потому что Аня шутки во всем этом не увидела, но коварство – узрела. А мужики, они ж и вообще к жизни с юмором относятся, и к мести в частности.
Потому что в глубине души своего противника уже простили. Просто, пойти против традиций не могут.
©️ VampiRUS
