Как закончится пандемия

В конечном итоге США, возможно, испытают самую серьезную вспышку коронавируса из всех промышленно развитых стран. Вот по какому сценарию будет развиваться ситуация.

Как закончится пандемияТри месяца назад никто не знал о существовании SARS-CoV-2. На настоящий момент вирус распространился практически на все страны, обрушив их экономику и разрушив систему здравоохранения, заполнил больницы и опустошил общественные места. Из-за вируса люди не могут добираться до рабочих мест и общаться с друзьями. Вирус дестабилизировал современное общество, причем с такой степенью дестабилизации большинство живущих ныне людей никогда не сталкивались. Скоро у большинства людей в Соединенных Штатах хотя бы один из знакомых окажется инфицированным. Подобно Второй мировой войне или атакам 11 сентября, эта пандемия уже отпечаталась в психологии нации.

Глобальная пандемия такого масштаба была неизбежна. В последние годы сотни экспертов в области здравоохранения написали книги, документы и авторские колонки, предупреждающие об этой возможности. Билл Гейтс обращался к каждому, кто желал его слушать, включая 18 млн видевших его выступление на конференции TED Talk. В 2018 году я написал статью для The Atlantic, где утверждал, что Америка не готова к пандемии, которая когда-нибудь разразится. В октябре Центр безопасности здравоохранения имени Джона Хопкинса (Johns Hopkins Center for Health Security) провел военно-штабную игру с целью выяснить, что может произойти, если новый коронавирус поразит весь мир. Это со временем и произошло. Гипотеза стала реальностью. «Что, если?» превратилось в «Что же теперь?».

Эндшпиль

Пандемию не остановить даже идеальными ответными мерами. Пока вирус где-то сохраняется, есть шанс, что один инфицированный путешественник вызовет новую вспышку в стране, где уже погасили пожар. Это уже происходит в Китае, Сингапуре и других азиатских странах, которые, как в какой-то момент показалось, поставили вирус под контроль. В этих условиях возможны три варианта эндшпиля — очень маловероятный, очень опасный и очень долгий.

В соответствии с первым вариантом каждой стране удается одновременно поставить распространение вируса под контроль, как в случае с первоначальной атипичной пневмонией в 2003 году. Учитывая степень распространения пандемии коронавируса, и насколько сильно страдают многие страны, шансы установления синхронного контроля над эпидемией во всем мире кажутся ничтожно малыми.

Согласно второму сценарию, вирус сделает то же, что и прошлые пандемии гриппа: он вихрем распространится по всему миру и оставит после себя достаточно выживших с иммунитетом, чтобы в конечном итоге найти для себя жизнеспособных хозяев. Такой сценарий «коллективного иммунитета» завершится довольно быстро и, таким образом, представляется весьма заманчивым. Но цена его будет ужасной: SARS-CoV-2 легче передается и имеет более фатальный характер, чем грипп, и, вероятно, оставит после себя многие миллионы трупов и разрушенные системы здравоохранения. Изначально казалось, что Соединенное Королевство рассматривает вышеупомянутую стратегию «коллективного иммунитета», но затем было вынуждено отказаться от своего намерения после того, как моделирование ситуации выявило ужасные последствия такого шага. США, похоже, тоже обдумывают упомянутую стратегию.

В соответствии с третьим сценарием, мир начтен затяжную игру с вирусом под названием «ударь крота» (то есть, попытается многократно прекратить то, что, тем не менее, неизменно продолжает возникать), уничтожая вспышки болезни здесь и там, пока не будет произведена вакцина. Это вариант наилучший, но самый длинный и сложный.

Начнем с того, что все зависит от создания вакцины. Если бы это была пандемия гриппа, то получить вакцину было бы проще. Мир имеет опыт производства вакцин против гриппа и делает это каждый год. Но вакцин против коронавирусов в настоящее время нет — до сих пор эти вирусы, по-видимому, вызывали болезни, которые были легкими или редкими, поэтому исследователям придется начать с нуля. Впечатляет скорость, с какой сделаны первые шаги. В прошлый понедельник пробная вакцина, созданная компанией Moderna и Национальными институтами здравоохранения, прошла раннее клиническое тестирование, то есть, прошло всего 63 дня с даты, когда ученые впервые определили последовательность генов вируса, и до того времени, когда врачи привили тестируемую вакцину человеку. «Это реальный мировой рекорд», — отметил Фаучи.

Но за этим шагом последуют многие другие меры, которые займут гораздо больше времени. Первоначальное испытание просто покажет исследователям, является ли вакцина безопасной и действительно ли она может мобилизовать иммунную систему. Затем исследователям необходимо проверить, что вакцина действительно предотвращает заражение от SARS-CoV-2. Им придется провести испытания на животных, а также широкомасштабные тесты, чтобы убедиться, что вакцина не вызывает серьезных побочных эффектов. Потребуется определить, какая нужна доза, сколько нужно делать прививок, эффективна ли вакцина в отношении пожилых людей и требуются ли другие химические вещества для повышения ее эффективности.

«Даже если это сработает, нет простого способа наладить массовое производство», — считает Сет Беркли из GAVI. Причина заключается в том, что Moderna использует новый подход к вакцинации. Существующие вакцины обеспечивают человеческий организм инактивированными или фрагментированными вирусами, позволяя иммунной системе заблаговременно подготовиться к защите. Напротив, вакцина Moderna включает в себя кусочек генетического материала SARS-CoV-2 — его РНК. Идея состоит в том, что организм может использовать этот кусочек для создания своих собственных вирусных фрагментов, которые затем станут основой препаратов для иммунной системы. Этот подход работает на животных, но не доказан в отношении людей. Французские ученые, напротив, пытаются модифицировать существующую вакцину против кори, используя фрагменты нового коронавируса. «Преимущество этого подхода состоит в том, что если завтра нам понадобятся сотни доз, многие заводы в мире в состоянии это сделать», — говорит Беркли. Независимо от того, какая стратегия лучше, Беркли и другие считают, что на разработку протестированной вакцины потребуется 12-18 месяцев, а затем потребуется дополнительное время на ее изготовление, доставку и прививку.

Таким образом, вполне вероятно, что новый коронавирус останется в американской жизни как минимум на год, а может и намного дольше. Если нынешний пакет мер по социальному дистанцированию окажется эффективным, пандемия может ослабнуть настолько, чтобы все могло вернуться к нормальному состоянию. Офисы заполнятся, и в барах опять будет кутерьма. Школы могут открыться снова, и друзья смогут воссоединиться. Но как только статус-кво вернется, также вернется и вирус. Это не означает, что общество должно находиться на постоянном карантине до 2022 года. Но «мы должны быть готовы к повторным периодам социального дистанцирования», — предупреждает Стивен Кисслер из Гарварда.

Многое в ближайшие годы, включая частоту, продолжительность и время социальных потрясений, будет зависеть от двух свойств вируса, о которых мы ничего не знаем в настоящее время. Первый фактор — сезонность. Как правило, коронавирусы — это зимние инфекции, которые угасают или исчезают летом. Это может относиться и к SARS-CoV-2, но сезонные факторы могут недостаточно замедлить распространение вируса, учитывая огромное количество иммунологически наивных хозяев для заражения. Согласно Майе Мажумдер из Гарвардской медицинской школы и Бостонской детской больницы, «мировое сообщество обеспокоено вопросом, повлияет лето или нет на распространение вирусной болезни в Северном полушарии».

Второй фактор — продолжительность иммунитета. Когда люди заражаются более слабыми человеческими коронавирусами, вызывающими симптомы, похожие на простуду, они остаются невосприимчивыми к вирусу менее года. Напротив, у тех немногих, кто заразился более агрессивным вирусом атипичной пневмонии, иммунитет сохранялся гораздо дольше. Поскольку SARS-CoV-2 предположительно находится где-то посередине, выздоровевшие пациенты могут быть защищены от вируса в течение пары лет. Чтобы подтвердить это, ученым необходимо разработать точные серологические тесты на наличие антител, которые создают иммунитет. Они также должны подтвердить, что такие антитела защищают людей от заражения вирусом или его распространения. Если это так, то неуязвимые к вирусу граждане могут вернуться к работе, позаботиться об уязвимых слоях населения и поддержать экономику в периоды социального дистанцирования.

Ученые могут использовать промежутки между этими периодами для разработки противовирусных препаратов, хотя такие препараты редко являются панацеей, поскольку имеют возможные побочные эффекты и риск развития резистентности. Больницы могут накапливать необходимые запасы. Наборы для тестирования могут быть распределены повсеместно, чтобы как можно быстрее отслеживать возвращение вируса. Нет никаких причин, по которым США позволят SARS-CoV-2 застать страну врасплох еще раз, и, следовательно, нет никаких причин, чтобы меры по социальному дистанцированию применялись в таком же масштабе и с такой же жесткостью, как это происходит сейчас. Аарон Э. Кэрролл и Ашиш Джа написали недавно: «Мы можем максимально обеспечить работу школ и предприятий, закрывая их сразу в случае повторной вспышки инфекции, а открывая их снова, как только зараженные пациенты идентифицированы и изолированы. Вместо того, чтобы играть от обороны, нам следует уделять больше внимания нападению».

С развитием коллективного иммунитета или созданием долгожданной вакцины, распространение вируса будет замедляться. Вряд ли вирус исчезнет полностью. Возможно, потребуется обновление вакцины по мере мутирования вируса, и людям может потребоваться регулярная ревакцинация, такая же, какая проводится в настоящее время от гриппа. Моделирование показывает, что вирус может постепенно распространиться по всему миру, вызывая эпидемии каждые несколько лет или около того. «Но я надеюсь и ожидаю, что агрессивность вируса уменьшится, и будет меньше социальных потрясений», — говорит Кисслер. В будущем COVID-19 может превратиться в подобие сегодняшнего гриппа – повторяющийся бич в зимний период. Возможно, в конечном итоге вирус станет обыденным и, несмотря на существование вакцины, многие из поколения С даже не побеспокоятся о прививке, забыв о том, насколько драматично формировался их мир в результате ее отсутствия.

Последствия

Чтобы добиться этого с минимальным количеством летальных исходов, потребуются огромные средства. Согласно коллеге Энни Лоури, экономика переживает шок, «более внезапный и тяжелый, чем когда-либо прежде». Примерно каждый пятый человек в Соединенных Штатах потерял работу или рабочие часы. Гостиницы пусты. Авиакомпании отменяют авиарейсы. Рестораны и другие малые предприятия закрываются. Социальное неравенство вырастет: люди с низкими доходами пострадают больше всех от мер социального дистанцирования и, вероятно, хронических заболеваний, повышающих риск серьезных инфекций. Болезни не раз дестабилизировали города и общества, «но то, что мы наблюдаем сейчас, не случалось в этой стране в течение очень длительного времени», — отмечает Елена Конис, историк медицины из Калифорнийского университета в Беркли. «Мы в гораздо большей степени представители урбанистической и метропольной культуры. Многим приходится путешествовать на большие расстояния и жить вдали от семьи и работы ».

После того, как инфекция начнет ослабевать, последует вторичная пандемия, связанная с проблемами психического здоровья. Во время глубокого страха и неопределенности люди оказались отрезаны от несущего утешение человеческого общения. Объятия, рукопожатия и другие социальные ритуалы стали небезопасны. Люди переживают состояние тревоги или навязчиво-маниакального расстройства. Просьба соблюдать дистанцию усугубляет одиночество пожилых людей, которые и так во многом исключены из общественной жизни. Выходцы из Азии страдают от расистских оскорблений, включая заявление президента, что новый коронавирус — это «китайский вирус». Случаи бытового насилия и жестокого обращения с детьми могут резко возрасти, поскольку люди вынуждены оставаться в небезопасных домах. Дети, которые в основном физически устойчивы к вирусу, могут получить психическую травму, которая останется с ними во взрослой жизни.

Выздоровевшие после пандемии от COVID-19 пациенты могут почувствовать себя отвергнутыми и заклейменными, как это случилось с теми, кто пережил Эболу, атипичную пневмонию и ВИЧ. Работникам здравоохранения понадобится время на восстановление: специалисты, которые боролись с эпидемией атипичной пневмонии в Торонто, спустя один-два года после ее начала все еще не могли работать так же продуктивно, как прежде, и чаще испытывали синдром эмоционального выгорания и посттравматический стресс. Психика людей, переживших длительный период карантина, будет травмирована приобретенным опытом. «Мои коллеги в Ухане отмечают, что некоторые люди в городе отказываются покидать свои дома и у них развивается агорафобия», — говорит Стивен Тейлор из Университета Британской Колумбии, автор «Психологии пандемий».

Но «у нас есть потенциал построить гораздо лучший мир после того, как мы переживем эту травму», говорит Ричард Данциг, сотрудник Центра по новой американской безопасности. Уже сейчас сообщества находят новые способы объединения, даже если они должны оставаться на расстоянии друг от друга. Отношение к здоровью также может измениться к лучшему. Рост ВИЧ и СПИДа «полностью изменил сексуальное поведение молодых людей, которые достигли половой зрелости в разгар эпидемии», говорит Конис. «Использование презервативов стало нормой. Тестирование на заболевания, передающиеся половым путём, стало мейнстримом». Точно так же мытье рук в течение 20 секунд — привычка, которую исторически было трудно привить даже в больницах — «может сейчас стать настолько обыденной нормой поведения, что мы даже не будет думать о ней», добавляет Конис.

Пандемии могут также катализировать социальные изменения. Люди, предприятия и учреждения чрезвычайно быстро освоили практические действия, которые они, возможно, не торопились освоить в прошлом, включая работу на дому, конференц-связь в интересах людей с ограниченными возможностями, надлежащий отпуск по болезни и гибкие меры по уходу за ребенком. «Первый раз в моей жизни я услышала, как кто-то говорит: „О, если вы заболели, оставайтесь дома “, — вспоминает Адия Бентон, антрополог из Северо-западного университета. Возможно, нация осознает, что готовность — это не только маски, вакцины и тесты, но также справедливая политика занятости населения и стабильная и равноправная система здравоохранения. Возможно, будет признано, что работники и специалисты в области общественного здравоохранения представляют общественную иммунную систему Америки, и что эта система была подавлена.

Аспекты идентичности Америки, возможно, будут переосмыслены после COVID-19. Многие из социальных ценностей страны, казалось, работали против нее во время пандемии. Индивидуализм, исключительность и стремление отождествлять все, что вы хотите сделать, с актом сопротивления, означали, что когда пришло время спасать жизни и оставаться дома, некоторые люди ринулись в бары и клубы. Пережив годы борьбы с терроризмом после событий 11 сентября, американцы решили не жить в страхе. Но для SARS-CoV-2 интересны не страхи людей, а их клетки.

Годы изоляционистской риторики тоже имели последствия. Граждане, которые рассматривали Китай как отдаленное и непохожее место, где едят летучих мышей и согласны с авторитаризмом, не могли предположить, что они будут следующими или что они окажутся неготовыми. „Люди верили риторике о том, что сдерживание сработает, — отмечает Венди Пармет, которая изучает право и общественное здравоохранение в Северо-Восточном университете. — Мы будем держаться от них подальше, и все будет хорошо. Когда правящая элита пропагандирует идеи изоляционизма и этнонационализма, вы особенно уязвимы во время пандемии“.

Ветераны прошлых эпидемий давно предупреждают, что американское общество попало в циклическую ловушку паники и пренебрежения. После каждого кризиса – вспышки сибирской язвы, ОРВИ, гриппа, лихорадки Эбола – ему уделяется внимание, и делаются инвестиции. Но после кратковременного затишья уроки забываются и бюджеты истощаются. Эта тенденция выходит за рамки „красных“ и „голубых“ администраций. С установлением новых норм, все ненормальное снова становится невообразимым. Но есть основания полагать, что COVID-19 может быть катастрофой, которая приведет к более радикальным и долговременным изменениям.

Другие крупные эпидемии последних десятилетий либо почти совсем не затронули США (SARS, MERS, Ebola), были более умеренными, чем ожидалось (грипп H1N1 в 2009 г.), или в основном сводились к определенным группам людей (Zika, ВИЧ). Пандемия COVID-19, напротив, оказывает непосредственное воздействие на всех, изменяя характер их повседневной жизни. Это отличает его не только от других болезней, но и от других системных вызовов нашего времени. Когда администрация говорит уклончиво об изменениях климата, последствия не будут ощущаться годами, и даже тогда их будет сложно проанализировать. Другое дело, когда президент говорит, что каждый может пройти тест, а день спустя, что никто не может. Пандемии — это опыт демократизации. Люди, чьи привилегии и власть обычно защищают их от кризиса, сталкиваются с карантином, положительным тестированием и потерей близких. Сенаторы болеют. Последствия прекращения финансирования государственных учреждений здравоохранения, потери экспертных знаний и экономии на больницах уже проявляются не в виде злобных мнений, а в виде отказывающих легких.

После 11 сентября мир сосредоточился на борьбе с терроризмом. После COVID-19 внимание может переключиться на общественное здравоохранение. Ожидайте резкий рост финансирования вирусологии и вакцинологии, рост числа студентов, подающих заявки на программы общественного здравоохранения, а также увеличение производства медикаментов на внутреннем рынке. Ожидайте, что пандемии возглавят повестку дня на Генеральной Ассамблее ООН. Энтони Фаучи — теперь широко известная личность. „Обычные люди, которые имеют поверхностное представление о том, что делает женщина-полицейский или пожарный, наконец, начинают понимать, что делает эпидемиолог“, — отмечает Моника Шох-Спана, медицинский антрополог из Центра по безопасности здоровья Джона Хопкинса.

Такие изменения сами по себе могут защитить мир от следующей неизбежной болезни. Говорит Рон Клэйн, бывший координатор США по противодействию Эболе: „Общественное сознание в странах, переживших атипичную пневмонию, позволило им начать действовать. Наиболее часто произносимое предложение в Америке в настоящее время звучит так: “Я никогда раньше не видел ничего подобного». Никто не говорил такое в Гонконге". Для США и для всего мира совершенно очевидно, что может натворить пандемия.

Трудно предсказать, какие уроки извлечет Америка из этого опыта, особенно в то время, когда онлайновые алгоритмы и тенденциозные вещатели подают только те новости, которые соответствуют предубеждениям их аудитории. Согласно Илану Голденбергу, эксперту по внешней политике Центра по новой американской безопасности, такая динамика будет иметь решающее значение в ближайшие месяцы. «Трансформации после Второй мировой войны или 11 сентября не были связаны с новыми идеями, — говорит Голденберг. — Теперь идеи существуют, но дебаты в ближайшие месяцы станут более острыми из-за изменчивости момента и запроса американской общественности на большие, масштабные изменения».

Можно легко представить себе мир, в котором большая часть нации считает, что Америка победила COVID-19. Несмотря на его многочисленные ошибки, рейтинг одобрения Трампа вырос. Представьте, что ему удастся переложить вину за кризис на Китай, назвав его злодеем, а Америку — стойким героем. В течение второго срока его президентства США еще больше замкнутся в себе, выйдут из НАТО и других международных альянсов, воздвигнут реальные и символические стены и сократят инвестиции в другие страны. По мере взросления поколения C иностранные эпидемии займут место коммунистов и террористов в качестве угрозы для нового поколения.

Можно также представить будущее, в котором Америка усвоила другой урок. Общественное сознание, рожденное по иронии через социальное дистанцирование, заставляет людей повернуться лицом к соседям, как иностранным, так и внутренним. Выборы в ноябре 2020 года знаменуют собой отказ от политики «Америка прежде всего». Нация, как и после Второй мировой войны, отказывается от изоляционизма в пользу международного сотрудничества. Численность медицинских работников стремительно увеличивается благодаря постоянным инвестициям и притоку самых талантливых специалистов. Дети поколения С пишут школьные сочинения о том, как вырастут и станут эпидемиологами. Общественное здравоохранение становится центральным элементом внешней политики. США возглавляют новое глобальное партнерство, ориентированное на решение таких проблем, как пандемии и изменение климата.

В 2030 году SARS-CoV-3 возникает неожиданно, но вспышку удается подавить в течение месяца.