Владивосток. Часть 11: от Первой речки до Стеклянного пляжа
Стоящий на длинном полуострове Владивосток смотрит на юг — лицом к морю, спиной к материку. На юге к центру примыкают Эгершельд и показанные в прошлой части мрачный Чуркин и злачная Луговая. Север города с высокими незастроенными сопками примечателен в первую очередь фортами Владивостокской крепости, но о них будет отдельный рассказ. Сегодня же речь пойдёт о сборной солянке мест и районов от Первой речки близ центра до Шаморы и Стеклянного пляжа на Уссурийском заливе.
Начнём прогулку на уже знакомом нам Океанском проспекте. В историческом центре он заканчивается Покровским собором, от которого мы начинали путь на Миллионку через Корейскую слободу. Однако проспект тянется и дальше, и в квартале от собора я набрёл на симпатичное здание Дворца пионеров (1980):
2.
Строил его испанец Антонио Михе, в 1930-х годах ещё ребёнком оказавшийся в СССР. Вот такая вот наглядная иллюстрация «Большой Европы от Лиссабона до Владивостока». Или хотя бы от Сантьяго-ди-Компостеллы:
3.
И собор, и дворец пионеров стоят уже за пределами исторического центра — проходящая чуть южнее Уткинская улица когда-то красноречиво называлась Последней. Исторический центр с его пышной архитектурой начала ХХ века здесь стремительно сходит на нет, уступая место многоэтажкам. Но продолжается Гостевой маршрут, проложенный в 2012 году через три новых моста при подготовке к саммиту АТЭС. В советских районах его верная примета — граффити и барельефы на подпорных стенках:
4.
От Последней улицы — пара километров до Первой речки, старого предместья, выросшего на рубеже 19-20 веков у одноимённой железнодорожной станции. На дореволюционной фотографии без подписи я бы принял его скорее за какой-нибудь посёлок на забайкальском участке Транссиба:
5а.
У шумного перекрёстка Океанского проспекта и улицы Острякова стоит Первореченский народный дом (1917):
5.
Ещё несколько старых зданий раскиданы по окрестным кварталам, в том числе ДК Железнодорожников (1927-33) в необычном стиле конструктивизма с пережитками модерна. Но я до него не дошёл, так как от Океанского проспекта он стоит парой километров восточнее, к станции Первая речка же улица Острякова спускается на запад:
6.
В какой-то момент впереди открывается вид на просторную бухту Кирпичного завода и далёкий берег в конце Амурского залива:
7.
На небольшой площади стоит неожиданно удачный образец того стиля, который для себя привык называть «неокупеческим»:
8.
Как ни странно, это бизнес-центр, хотя по мне так в подобном здании если и решать деловые вопросы — то без галстука:
9.
А вот и она, Первая речка, предпоследняя станция Транссиба. В 1891 году цесаревич Николай заложил первое звено будущей магистрали не у вокзала и даже не здесь, а в Куперовой пади между ними. Там было удобнее всего начать подвоз стройматериалов и тянуть линию в обе стороны, близ центра построив вокзал, а на Эгершельде — товарный парк станции. Однако среди скал и сопок Золотого Рога было негде разместить депо, и эта роль досталась Первой Речке. По факту именно она — самая крупная и важная станция в черте Владивостока, в его географии играющая примерно ту же роль, что Обводный канал в Петербурге или Окружная железная дорога в Москве:
10.
Для пассажиров на Первой речке актуальны лишь пригородные поезда, но курсируют они непривычно для отоптимизированной русской провинции часто, а билеты на них по Приморью примерно втрое дешевле, чем на автобусы. В административном здании Первой речки есть касса и небольшой зал ожидания на первом этаже:
11.
Вид со стороны… нет, не путей, а путепровода: пассажирская платформа расположена в середине станции.
12.
Над восточной частью станции — эстакада, к началу которой сходятся Океанский проспект с запада, мощная Некрасовская улица с юга и Народный проспект с востока. Они сливаются в Проспект Столетия Владивостока — главную улицу северных окраин, самый длинный сегмент Гостевого маршрута, доходящий до самой Седанки. Над перекрёстком — новый учебный корпус мединститута, настолько нелепый архитектурно, что в этом даже что-то есть:
13.
Но мы пойдём пока в другую сторону: в створе Первой речки почти до Уссурийского залива город пересекает Снеговая падь, занятая самой обширной во Владивостоке промзоной. «Дальзаводу» у Золотого Рога здесь хорошую компанию составляют «Дальхимпром» и «Дальприбор», а выше по сопкам есть даже карьеры:
14.
А завод «Владхлеб», созданный в 1926 году на базе пекарен Сибирской флотилии, примечателен храмом Серафима Саровского, в 2006 году нахлобученным прямо на административный корпус:
15.
Промзону пересекает Рудневский мост, построенный в 1970-х годах и почти сразу закрытый после ареста проектировщика. Одни говорят, что проектировщик то ли накосячил что-то, то ли даже проворовался, другие — что проектировщика обвинили незаслуженно, а накосячили или проворовались уже те, кому был передан мост на достройку. Как бы то ни было, вогнутая форма — не следствие ошибки, а в 1993 году на фоне роста автомобилизации движение по мосту волевым решением открыл мэр Виктор Черепков. В 2011 году мост было снова закрыли из-за аварийного состояния, но видимо подлатали в 2012-м: тут хоть и не Гостевой маршрут, но всё же дублирующая его дорога. Над мостом — Луговая, её многоэтажки как-то особенно эффектно вписываются в рельеф: подозреваю, что именно здесь активнее всего работал план Хрущёва «Владивосток — советский Сан-Франциско». А за горой — другое детище Черепкова, показанный в прошлой части Зелёный угол:
16.
Общий вид Снеговой пади снят с сопки Холодильник — странное название восходит к холодильным складам Владивостокской крепости, и в целом эта сопка — один из ключевых её элементов. Склады у подножья и батареи у вершины я покажу в отдельном посте, а вот на другом склоне сопки попалась мозаичная стела с таинственной аббревиатурой ВПОГАТ. На самом деле ОГАТ — это действующее с 1939 года Объединение грузового автотранспорта. На автобазу, впрочем, при нас не грузовики тянулись вереницей, а усталые автобусы, весь день катавшие по городу китайцев:
17.
Продолжим путь на севере по проспекту Столетия Владивостока:
18.
На Сапёрной горе, этом невысоком отроге Холодильника, с 1937 года стоит Тихоокеанское высшее военно-морское училище имени адмирала Макарова, и корпуса его, судя по виду, примерно тех же лет. Напротив — основанная ещё братьями Нобель в начале ХХ века нефтебаза и озеро Чан, также известное как озеро Юность. Но тут неофициально именно советское название: Чан — это вовсе не 产, а простой русский чан, то есть пожарный водоём нефтебазы.
19.
Через несколько километров от Первой речки встречает, внезапно, Вторая речка. Этот район я лишь проскакивал на машине или автобусе, и из окна заснял разве что вертолёт Ка-25 у Штаба авиации Тихоокеанского флота, на месте давным-давно застроенного военного аэродрома. Если примета Луговой — последней уцелевший маршрут трамвая, то примета Второй речки — последние уцелевшие маршруты троллейбусы. Мимо вертолёта по улице Русской (раньше и вовсе Великорусской) можно было бы спуститься на Амурский залив, к станции Вторая речка с вокзалом-конкорсом, построенным к саммиту 2012 года. Рядом с ним — ещё и автовокзал, но покидал Владивосток я стабильно либо катером, либо электричкой.
20.
С севера Вторую речку замыкает Заря — район бывшей швейной фабрики. От центра досюда час автобусом и полчаса на такси, но старые здания всё равно попадаются среди сопок: Владивосток окружает целый шлейф различных военных объектов царской эпохи, примерно поровну разделённых между крепостью, флотом и сухопутными войсками. Причём расположение их вовсе не всегда очевидно: вот эти корпуса, например, по пути на 7-й форт я принял за его казармы, но на самом деле здесь с 1912 года стоял гарнизон Второй речки. В 1939, после боёв у озера Хасан, территорию гарнизона занял Владпех — то есть, Владивостокское пехотное училище, расформированное в 1950-х годах на фоне дружбы с Красным Китаем. Теперь тут обитают воинские части, жилые дома, городской ФСИН и краевой военкомат Приморья:
21.
Вид на те же места с бетонных крыш Седьмого форта — на заднем плане вспученный сопками и изрезанный бухтами город, а ближе холмы, поросшие пентхаусом и дачей:
22.
На Амурском заливе — Академгородок, в котором выделяется круглое здании Института биологии моря ДВО РАН:
23.
В Амурском заливе — остров Скребцова, в обиходе просто Коврижка:
23а.
Известная владивостокская шутка — турист едет на такси в аэропорт, и спрашивает на мостике:
-А это что мы переехали?
-Это Первая речка.
Снова мостик:
-А это что?
-Это Вторая речка.
Опять мостик:
-А чего не спрашиваете? — ухмыляется таксист.
-Спасибо, считать я и сам умею!
На самом деле Третьей речки во Владивостоке нет, или вернее называется она Седанка. Таким было, якобы, прозвище старого китайца, чья фанза стояла здесь на заре города. Над Седанкой нависает водохранилище, и именно его пересыхание в 2003 году обернулось той мрачной зимой, когда полумиллионный город остался почти без водоснабжения. Сама Седанка начиналась с постройкой Транссиба как фабричное предместье, но превратилась с годами в полукурортный район, где есть несколько санаториев, ботанический сад ДВО РАН и даже такая редкость из редкостей на Дальнем Востоке, как женский монастырь — Марфо-Мариинская обитель с церквями и корпусами 1910-х годов. Она стоит у начала Низководного моста — не столь известного, как вантовые собратья, но построенного вместе с ними и даже более длинного (4,3км).
24.
Мост выводит на полуостров Де-Фриз, названный так в честь не Маартена де Фриза, открывшего Сахалин и Курилы, а Джеймса Корнелия де Фриза, голландского купца эпохи становления Владивостока. Больше всего он известен во Владивостоке легендой об утонувшей дочери — то ли потерпевшей крушение на рейсовом катере во время шторма на Амурском заливе, то ли утопившейся после того, как отец разлучил её с возлюбленным — простым моряком-браконьером. Как бы то ни было, Де-Фриз уехал из Владивостока до транссибовского бума, продав свой участок земли немцам Кунсту и Альберсу (см. здесь), но оставил след в топонимике — полуостровом и посёлком, где располагалась его дача.
25.
Де-Фриз отделяет от Амурского залива Угловой залив, а город тянется вдоль берега и дальше, плавно переходя в агломерацию — посёлок Трудовое, город Артём с торговыми центрами и ГРЭС, райцентр Вольно-Надеждинское, аэропорт Кневичи… Эти стоят уже не на полуострове Муравьёва-Амурского, а на «твёрдом» материке, в развилке дорог на Хасан и Находку, и с ними население Владивостокской агломерации превышает 800 тысяч жителей. Что в общем всё равно меньше, чем Саратов без Энгельса, в то время как ритм жизни во Владике потянет на Екатеринбург или Казань. Все те районы и города я видел лишь проездом, но в следующий приезд в них интересного найдётся ещё на парочку постов.
26.
Пока же перепрыгнем с Амурского залива на Уссурийский залив. Последний — просторнее, холоднее и чище, но может быть поэтому его берег почти не застроен и от жилых районов города отделён хребтом высоких зелёных сопок. Теоретически, пляжи во Владивостоке есть и на Спортивной гавани у центра, и на Эгершельде рядом с маяком, не говоря уж про Седанку с Океанской. Но главный курортный район портового города — именно на Уссурийском заливе, и с дороги из центра здесь то и дело видишь по правую руку тихие уютные бухточки. У Стеклянной бухты всё таки вопиет: «Остановись и сойди к морю!»:
27.
В бухте есть живописные камни, словно давным-давно здесь полинял дракон:
28.
И Сползающие скалы, на которых опасно играть детям, не умеющим плавать:
29.
За соседней Десантной бухтой — мыс Трёх Камней и далёкая Шамора. Пейзаж здесь вполне типичен для всего залива Петра Великого, и хотя где-нибудь под Фокино или на мысе Гамова есть и более эффектные места, общее впечатление о здешней природе можно получить прямо в черте Владивостока.
30.
Ну а Стеклянный пляж — он таки правда стеклянный!
31.
И в контровом свете здорово играет огоньками:
32.
У этой красоты — грязное прошлое: хотя во Владивостоке есть легенды о затонувшей здесь барже со стеклом или столкнувшихся на берегу фурах, в основе Стеклянного пляжа была свалка. Причём по некоторым сведениям даже не стекольная свалка, а обыкновенный полигон ТБО, действовавший в 1967-2012 годах неподалёку. Часть мусора с него попадала в море, дальше что-то уплывало, что-то тонуло, а вот бутылки, достигнув до берега, бились о камни и оседали черепками на линии волн. Впрочем, это не объясняет, почему всё стекло скопилось лишь в одной бухте, так что версия о свалке стекольного завода, вывозившего за город бой и брак, мне всё-таки кажется более правдоподобной. Но свежими осколами Стекляшка не пополнялась давно, а старые осколки сделались с годами круглыми и безвредными, не потеряв при этом блеска и прозрачности.
33.
На фотографиях я видел натурально самоцветные горы у моря, но после этих фотографии Стеклянный пляж может разочаровать — блеск его не ярок, а стёкла перемешаны с галькой:
34.
В последние годы это крайне популярная достопримечательность, и каждый турист норовит утащить с собой по стёклышку. В соседнем посёлке, говорят, есть целые семьи, живущие изготовление бус и украшений из здешних стёклышек.
35.
Так что возможно самоцветные горы и были тут раньше, но красное и жёлтое стекло, например, разошлось без остатка, а синее и голубое найти — удача. В основном стёкла этой бухты — зелёные или коричневые:
36.
А может всё как раньше, просто картинки из туристических проспектов снимают в сверхцвете. Мы насобирали несколько разноцветных горсточек, но твёрдо решили ничего не брать с собой:
37.
Как бы то ни было, слава Стеклянного пляжа меркнет куда медленнее, чем сам пляж, а потому и сто китайцев неизменно снуют шумной толпой меж разморённых отдыхающих:
38.
Да и для владивостокцев на Стекляшку не зарастает тропа:
39.
Чуть дальше находится Шамора — культовое место Владивостока, его главный «домашний» курорт. Официально это Лазурная бухта, а изначально — бухта Фельдгаузена, но название Шамора по близлежащей пади ввёл в обиход в 1890-х годах предприниматель Василий Кремер. Освободившийся каторжанин, близ Владивостока он развёл виноградники и под маркой «Шамора» продавал вино. Со временем народное название стало официальным, да вот беда — было оно маньчжурским, и потому угодило перед массовое переименование в 1972 году. Но вновь потеряв официальность, звучное слово продемонстрировало поистине среднеазиатскую живучесть, и во Владивостоке по сей день «Шамора» куда популярнее, чем «Лазурная бухта».
40.
Здесь часто проходят различные фестивали, но в первую очередь Шамора — это пляж совершенно тропического вида:
41.
И хотя местные со всей этой движухи кривятся, — загадили мол, дикий уголок, своими ларьками и койками, — во всяческих курортных рейтингах Шамора стабильно считается лучшим пляжем Дальнего Востока, да и всей остальной страны.
42.
Ещё дальше Шаморы расположен Емар, примечательный «Океаном»:
43.
Это летний лагерь, наряду с крымский «Артеком» и краснодарскими «Орлёнком» и «Сменой» имеющий статус Всероссийского детского центра. Созданный в 1975-83 годах, он единственный из 4 расположен не на Чёрном море. Автобусы с логотипом «Океана» летом не редкое зрелище на улицах Владивостока.
44.
На территории «Океана» есть интересные советские корпуса и «домашние» музеи, туда в принципе нетрудно попасть на экскурсию, но я довольствовался лишь кустами у обочины, за которыми иногда показывался высокий сетчатый забор.
45.
Основная территория лагеря — на бухте Емар, за высоким мысом Энгельма:
46.
А за Уссурийским заливом как на ладони Большой Камень, основанный в конце 1940-х как ЗАТО главного судозавода Тихоокеанского флота. При Советах там строили даже атомные корабли, но в 2016 году с города был снят закрытый статус. Теперь Большой Камень — это в первую очередь Большой Кран: совместно с Кореей здешняя верфь реконструирована под строительство больших океанских судов, в первую очередь газовозов. Кран «Голиаф» имеет размеры 230 на 130 метров и грузоподъёмность 1200 тонн — больше, чем у гигантских кранов Черноморского судозавода в Николаеве. Но тем кранам уже не строить корабли, а этот ещё ничего не построил...
47.
Я покажу этот кран и с другой стороны, вместе со всем Большим Камнем. Но позже — через Уссурийский залив нет ни мостов, ни пассажирских судоходных линий, а автобусом в объезд 2-3 часа пути через Артём и Шкотово. Владивосток на своём полуострове странно изолирован от своего региона, и практически в любой уголок Приморья, кроме разве что Артёма с Уссурийском, отсюда ехать неприятно далеко.
48.
На этом, не считая узелков на следующие приезды, можно закончить рассказ о собственно Владивостоке. Но остались ещё две сущности, без которых картина города осталась бы неполной — Владивостокская крепость и остров Русский, о каждом из которых будет ещё по паре постов. Да, вряд ли кто-то ожидал, что о Владивостоке можно написать не меньше, чем о Таллине, Риге или Одессе...
ДАЛЬНИЙ ВОСТОК-2018
Сахалин и Курилы. Обзор поездки и оглавление №1.
Приморье и Приамурье. Обзор поездки и Оглавление №2.
Дальневосточная кухня (и колорит). Морепродукты.
Дальневосточная кухня (и колорит). Дикоросы и импорт.
Сахалин — см. оглавление №1.
Курилы — см. оглавление №1.
Владивосток
Суда Владивостока.
Виды и МОСТЫ.
Широта крымская, долгота колымская. Общий колорит.
Вокзал и набережная.
Светланская улица.
Дальзавод и конец Светланки.
Центр у Орлиного гнезда.
Центр у Амурского залива.
Миллионка и Японский квартал.
Эгершельд.
Луговая и Чуркин.
От Первой речки до Стеклянного пляжа.
Владивостокская крепость. Музейное.
Владивостокская крепость. Руинное.
Остров Русский. Кампус.
Остров Русский. Дальняя часть.
Остров Попова.
Приморье
Общее о регионе.
Живой мир Приморья. Океанариум.
Живой мир Приморья. Сафари-парк.
Хасанский район. Славянка.
Хасанский район. Мыс Гамова.
Хасанский район. Краскино и Хасан.
Большой Камень.
Находка и Врангель.
Чистоводное.
Кавалерово и Ольга.
Дальнегорск и Рудная Пристань.
Уссурийск. Общий колорит.
Уссурийск. Центр.
Уссурийск. Разное.
Уссурийск. Утёсное.
Спасск-Дальний.
Приамурье
Хабаровск. Общий колорит.
Хабаровск. Амурский утёс.
Хабаровск. Улица Муравьёва-Амурского.
Хабаровск. Дома и улицы.
Хабаровск. Мост и База КАФ.
Биробиджан.
Благовещенск. Набережная Амура.
Благовещенск. Старый город.
Благовещенск. Промзона Зеи.
Благовещенск. Окраины.
Приграничный Китай
Фуюань. По Амуру на «Полесье».
Фуаюнь. Китайцы у себя дома.
Фуюань. Город.
Фуюань. Площадь Солнца.
Это вообще характерно для названий не населенный пунктов. Конечно Тетюхе вместо Дальнегорска и Сучан, вместо Партизанска сегодня услышишь не часто(хотя все и поймут) — оно и понятно, все таки официальные названия городов слишком много где фигурируют, что бы в конечном итоге заместить в речи традиционные, но вот что касается географических локаций — особенно известных — то тут традиционные наименования все еще выигрывают и Шамора, Фалаза, Сучан(уже как название реки), Читинза, Пидан, Чандолаз и пр. — известно местным куда лучше их официальных названий.
Электрички во Владивостоке работают на переменном токе и оборудованы высокими платформами, подобно городам-миллионникам Европейской части России, Киеву, Харькову и Минску. А так как электрификация Владивостока под пригородное сообщение началась в 1962 году, то немудрено, что это также была часть проекта «Советский Сан-Франциско».
Вторая Речка примечательна тем, что это крупнейший в городе район хрущёвок, там проходят два оставшихся троллейбусных маршрута. А главная улица района — внезапно, Русская (причём до 1960-го она была Великорусской). Дальше находятся Седанка и Чайка — местные дачные посёлки с ещё дореволюционной историей.
Шамора — это своего рода бренд Дальнего Востока: так называется и альбом группы «Мумий тролль», и магазин запчастей для японских машин, размещавшийся в середине нулевых в доме моей первой любви в Ясенево. А вот про Стеклянный пляж ещё года три назад я ничего не слышал. Видимо, раскрутили достопримечательность для падких на стёклышки китайцев.
А на месте городских властей я бы на Стеклянный пляж еще подкидывал сырья